Я с ногами забралась в клетчатое кресло напротив и обеими руками обхватила тарелку с супом, чтобы согреться. В комнате до сих пор было промозгло.

– Прости меня, пожалуйста.

Сэм покачал головой.

– Ты не могла поступить по‑другому. Это я... я не должен был так позорно срываться.

Я поморщилась, вспомнив, как он с грохотом ударился головой о стенку и судорожно пытался ухватиться за воздух, чтобы не упасть в ванну.

– Ты сделала все правильно, – сказал Сэм и, не сводя с меня глаз, отщипнул кусочек тоста. Он задумался, как будто хотел еще что‑то сказать, потом повторил: – Ты сделала все правильно. Ты...

Он запнулся, взглянул на меня, сидящую в кресле, и от этого стало еще более заметным пустое пространство на диване рядом с ним.

– Я вовсе тебя не боюсь! – сказала я. – Ты решил, что я боюсь, да? Я просто хотела, чтобы ты поел без помех.

Вообще‑то в любое другое время я с удовольствием забралась бы к нему под одеяло, тем более что он казался таким теплым и притягательным в старом спортивном костюме, который нашелся в его комнате. Но сейчас мне хотелось – просто необходимо было – собраться с мыслями, а сидя у него под боком, я вряд ли смогла бы это сделать.

Сэм с явным облегчением улыбнулся.

– Очень вкусно.

– Спасибо.

На самом деле суп был совсем не такой уж вкусный, скорее безвкусный, к тому же отдавал жестью, но я так проголодалась, что мне было все равно. И потом, еда помогала заглушить воспоминания о Сэме, скорчившемся в ванне.

– Расскажи мне еще про передачу образов, – попросила я. Мне хотелось, чтобы он не умолкал, хотелось слышать его человеческий голос.

Сэм сглотнул.

– Про что?

– Ну, ты говорил, что показал мне тот лес, когда был волком. И что волки таким образом общаются друг с другом. Расскажи мне об этом побольше. Я хочу понять, как это происходит.

Сэм наклонился, чтобы поставить тарелку на пол, а когда распрямился снова, вид у него был усталый.

– Это не совсем то, что ты думаешь.

– Я ничего такого не думаю, – возразила я. – Что я должна думать?

– Это вовсе не сверхъестественная способность, – ответил он. – Скорее утешительный приз. – Я молча смотрела на него, и он добавил: – Это единственный способ, при помощи которого мы можем общаться друг с другом. Мы не помним слов. А даже если бы и помнили, то не могли бы их произнести. Так что нам остается лишь передавать друг другу простые образы. Картинки. Открытки с другой стороны.

– А можешь передать мне что‑нибудь сейчас?

Сэм сгорбился, кутаясь в одеяло.

– Сейчас я даже не помню, как это делается. Пока я – это я. Я делаю это только в волчьем обличье. Сейчас‑то мне зачем это нужно? Есть слова. Я могу сказать все, что хочу.

На языке у меня вертелось: «Одних слов недостаточно», но одна мысль об этом вызвала у меня непонятную боль. Поэтому я сказала:

– Но я же не была волком, когда ты показал мне лес. Значит, волки могут общаться с остальными членами стаи, когда те находятся в человеческом обличье?

Сэм взглянул на меня из‑под нависших век.

– Не знаю. Я больше ни с кем не пытался так общаться. Только с волками. Зачем мне это? – повторил он.

В голосе его слышались горечь и усталость. Я поставила тарелку на столик и плюхнулась на диван рядом с ним. Он приподнял одеяло, чтобы я могла устроиться у него под боком, и закрыл глаза, прижавшись лбом к моему лбу. Мы долго сидели так, потом он снова открыл глаза.

– Я просто хотел показать тебе путь домой, – произнес он негромко. Его теплое дыхание долетало до моих губ. – Я хотел, чтобы ты обязательно нашла меня, когда превратишься в волчицу.

Я легонько коснулась пальцами треугольника обнаженной кожи в вырезе его свободной фуфайки.