Он подавил холод в груди и приказал себе держаться.

Любой ценой.

Но на сколько его хватит?

6. Мед, споры и хитин

Едва рассвело, Тэррелл выстроил свой отряд. Он проверил запасы провизии и воды и подошел к Мэтту.

– Ну что, пора прощаться, – произнес он.

– А почему бы не сказать друг другу «до свидания»?

– Можно и так. – И Тэррелл пожал руку Мэтту. Потом Тобиасу.

Но когда очередь дошла до Эмбер, Тэррелл сделал вид, что ее не существует. Он указал на деревья, стоявшие у входа в Слепой лес:

– Идите прямо на юг, не разжигайте костров, не шумите, старайтесь вести себя тихо. Удачи! – Потом наклонился к Мэтту и добавил, указывая на Эмбер: – Будь осторожнее с ней. Она – женщина. Сам не заметишь, как она внушит тебе такие ужасные мысли, что ты станешь циником раньше, чем сам поймешь.

Мэтт собирался ответить что-нибудь резкое, но не нашелся что сказать. Ему хотелось защитить Эмбер, она была классной девчонкой, и он ее совершенно не опасался.

Тэррелл и его отряд углубились в заросли высокой травы и вскоре исчезли за небольшой рощей.

– И нам пора, – сказал Мэтт, надевая рюкзак поверх перевязи, на которой висел меч.

– А я уже начал к ним привыкать, – ответил Тобиас. – Странно, что мы так долго общались с кем-то еще, кроме нас самих. Думаю, мне будет их не хватать.

– А вот мне – нет, – отозвалась шедшая впереди Эмбер.

Свет стал меркнуть через двадцать минут. Мэтту пришло в голову слово «занавес» – друзья шли под цветами гигантских ромашек, каждый лепесток которых был размером с большое автомобильное колесо. И эти лепестки скрывали от друзей солнце.

Чтобы проникнуть на «второй уровень», им пришлось карабкаться по корням двухметровой высоты, затем по высоким пням, и только потом друзья смогли снова ступить на твердую землю. Все растения здесь были непропорционально большими. Листья некоторых размерами превосходили доску для серфинга. Чем глубже троица забиралась в лес, тем крупнее становились деревья. Через час пути Мэтт уже не мог различить их верхушки.

Дальше шли почти в полных сумерках. Друзья старались ступать осторожнее, чтобы случайно не провалиться в чью-нибудь нору – что могло быть хуже, чем подвернуть лодыжку!

Когда они проходили мимо усеянных разноцветными ягодами кустов, Эмбер дважды предупредила Мэтта и Тобиаса, чтобы те ни в коем случае их не пробовали.

Плюм без труда следовала за ребятами, перепрыгивая через небольшие препятствия, взбираясь на холмы и оставляя шерстинки на колючих кустах, через которые они не спеша продирались.

Все утро друзья двигались не быстро, избегая незнакомых и странных растений, обходя широченные, с дом, стволы деревьев, взбираясь по крутым склонам и огибая наполненные туманом овраги, опасаясь спускаться в них.

В полдень немного перекусили и, решив не задерживаться, сразу же отправились дальше.

Казалось, даже Плюм теперь была настороже, она постоянно нюхала воздух и поворачивала голову на каждый подозрительный звук. И это тем более беспокоило друзей – ведь обычно собака вела себя очень спокойно.

Первым капли заметил Тобиас.

Они оказались среди диковинных растений, похожих на пятиметровые артишоки; некоторые сочились густой жидкостью янтарного цвета. Тобиас принюхался и восхитился запахом. Прежде чем Эмбер успела остановить его, он обмакнул в капли указательный палец и поднес его к носу. Аромат был волшебным. И таким знакомым. Тобиас сунул палец в рот.

– Мед! – воскликнул он.

Мэтт тоже поймал на палец каплю и проглотил ее.

– Невероятно вкусно! – обрадованно сказал он.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Эмбер.