Что произошло? Почему ты его бросила? Почему ты уехала из Гейтера?

Я  замерла  перед  олеандром.  Его  красновато-розовые  соцветия  выглядели

обманчиво яркими для ядовитого растения.

—  Кейн  сказал,  что  Лия  будет  в  безопасности,  —  прямо  сказала  Дину  я.  —  Пока

что, — я хотела остановиться на этом, но не смогла. — А ещё он сказал, что я не была бы в

безопасности на её месте.

—  Дарби  не  знает  Лию,  —  Дин  посмотрел  мне  в  глаза,  не  позволяя  мне  отвести

взгляд. — Если там ты была бы в опасности, значит, в опасности и она, — этими словами

Дин просил меня перестать отступать, просил меня вспомнить. А я могла думать лишь о

том, что ему не должно было приходиться просить.

У меня пересохло во рту. Я сглотнула.  Затем я начала профилировать Кейна — на

этот раз, правильно.

—  Однажды  моя  мать  сказала  тебе,  что  она  тебя  не  заслуживает,  но  она  не  знала

твоих секретов, не знала, какой выбор ты сделал, — когда я произносила эти слова вслух,

они  становились  реальными.  Я  не  сводила  взгляда  с  Дина,  позволяя  его  карим  глазам

успокоить меня, даже когда я чувствовала, как вся моя жизнь — всё, что я знала о мире —

рушится  у  меня  перед  глазами.  —  Ты  сказал,  что  не  заслуживаешь  её,  не  заслуживаешь

нас. Но ты этого хотел — хотел иметь семью. У тебя хорошо получалось о нас заботиться,

—  мне  было  больно  говорить  об  этом,  и  я  понятия  не  имела  о  том,  почему.  —  В  твоём

прошлом должен найтись осколок этого желания, зернышко того, что значит быть семьей.

Если  забыть  о  верности,  честности,  покорности  и  других  громких  словах,  которыми

полнилось  твоё  детство,  ты  заботился  о  людях.  И  из-за  этого  ты  совершал  ужасные

поступки.

Кейн Дарби наказывал себя десятилетиями. Возможно, когда он встретил мою мать,

он позволил себе поверить, что этого было достаточно. Что он может быть с ней. Может

получить семью.  

 Но твоя семья никогда тебя не отпустит.

Я подумала о том, как Кейн пытался поговорить с Шэйном, стараясь смягчить вред,

причиненный его собственным отцом. А затем я подумала о Дине, который стоял в саду

рядом со мной. Его светлые волосы спадали на лицо. Дин был для меня тем, кем Кейн был

для  моей  матери.  Как  и  Кейн,  Дин  много  лет  строго  контролировал  свои  эмоции.  Он

годами верил, что внутри него живёт что-то темное и извращенное. Он верил, что, если он

не будет осторожен, однажды он станет своим отцом.

Все мы по-своему возвращали себе отнятый жизнью контроль. Слоан — числами.

Лия — скрывая настоящую себя под слоями лжи. Майкл намеренно провоцировал гнев, а

не ждал, пока кто-то сорвется. Дин, как мог, контролировал свои эмоции.

А я использовала свои знания о людях, как оправдание того, чтобы не позволять им

узнать себя.

Стать частью программы «Естественных», означало отдать часть этого контроля.