– И что ты ответила?

– «Мы знаем».

Гейя была вне себя от гнева из-за того, что Гул’дан пренебрег испытанием клинком.

– Это древний ритуал! – возмущалась она. – Священный для всех орков. Кто мы такие, чтобы все забыть? Он является в наш лагерь со своими разговорами о единстве, а потом уходит беспрепятственно, оскорбив нас!

Дуротан понимал, что мать оскорбило нечто большее, чем грубость колдуна. Ужасное напряжение повлияло на всех. Особенно на Гейю, которая потеряла так много со времени после прошлой встречи с Гул’даном: мужа, дом, свитки Северных Волков, такие старые и хрупкие, что их приходилось брать в руки с особой осторожностью. Несомненно, они вспыхнули, как сухие щепки, от того жара, который исходил от огненной реки, пожиравшей их деревню. Личности Гейи и ее возможности вносить свою лепту в качестве жены вождя и Хранительницы законов клана был нанесен сокрушительный удар. У Дуротана сердце разрывалось, когда он видел мать такой удрученной и неуверенной в себе.

Он нежно положил большую ладонь на руку Гейи, с болью ощутив, какой она стала бесплотной.

– Ты сказала однажды, что это он покрыл себя позором, а не мы, – напомнил он ей. – Мы соблюдали ритуалы, мать. Позор ляжет на одного Гул’дана.

– Это действительно позор, – добавил Дрек’Тар, – а ты проявил мудрость, Дуротан – Он покачал головой. – Тьма вокруг него сгустилась. Меня бы мучили дурные предчувствия, если бы ты решил последовать за ним.

Дуротан и Драка переглянулись.

– Когда я вижу этого колдуна и слышу, что он говорит, мне так и хочется удавить его, – пробормотал Оргрим. – У меня прямо руки чешутся при одной мысли об этом. Но я думаю, что, может быть… – Он не закончил.

– Говори, старый друг, – сказал Дуротан, – твоя прямота – это твоя суть. Я хочу выслушать все мнения.

Оргрим посмотрел на своего вождя.

– Мы боролись день за днем, с каждым ударом сердца, – произнес он. – Твой отец боролся с трудностями, опираясь на веру в то, что все переменится. Ты боролся с ними, опираясь на знания и новые идеи, и ты побеждал. До сих пор.

Дуротан ощутил укол тревоги. Стоящая рядом с ним Драка нахмурилась.

– Продолжай.

– До огненной реки мы могли строить планы, сушить мясо и рыбу, запасать орехи и зерна. Но теперь у нас нет орехов и зерен, а если мы попытаемся сушить рыбу про запас, то вообще перестанем есть. Возникла… – Оргрим запнулся, подыскивая слова.

Их нашла Драка.

– Срочная необходимость, – тихо произнесла она.

– Да. Сейчас возникла срочная необходимость, которой тогда не было. Как долго еще мы сможем бороться с этой катастрофой? Наше существование висит на самой тонкой шелковой паутинке. Мы с тобой оба знаем Ковогора – он не стал бы лгать. А он верит Гул’дану.

Дуротан ответил не сразу. Он повернулся к жене. В конце концов, Гарона обратилась именно к ней, а не к вождю клана. И вождь предоставит своей подруге право решать, чем она захочет поделиться.

– Драка, – сказал он, – твои знания о том, что лежит за гранью нашего опыта, уже помогли клану. Именно благодаря тебе мы так долго выживали. Многое из того, что сказал Гул’дан, я уже знал, благодаря тебе.

Жена решительно покачала головой.

– Возможно, и он, и я понимаем, что орки способны действовать сообща, – ответила она, – но вся разница в том, как именно они это будут делать. – Драка замолчала, глядя на них, взвешивая слова перед тем, как их произнести.