…Верные своему правилу, ребята стали расходиться поодиночке. Только Володя Лагер пошел с Борисом. Осторожно пробрались они в огород и подползли к хате Лагеров. За сараями их не было видно, зато им хорошо было видно крыльцо. В доме было шумно, слышались громкие голоса. «Наверно, заметили, — с ужасом подумал Володя. — Сейчас допрашивают маму».

— Слушай, Борис, — прошептал он, — я, пожалуй, пойду в дом.

— Погоди, — тоже шепотом ответил Борис.

— Если я скажу, что пистолет взял я, они, может быть, ничего маме не сделают. Скажу, что взял поиграть. А там будь что будет.

— Постой, — повторил Борис.

Дверь курятника отворилась, оттуда вышла Володина мать с решетом в руках и направилась к дому. Володя только было хотел ее окликнуть тихонько, как из дому на крыльцо вышел грузный лысый обер-лейтенант. Он, оказывается, был мал ростом, а тогда в постели казался огромным. Слева на поясе его блестела желтая кобура.

С ним вышли еще двое офицеров, за ними денщик с громадным рюкзаком, обвешанный флягами. В других хатах тоже началось движение. Фашисты спешили.

Наконец на улице показалась небольшая машина защитного цвета, за ней грузовики. Из хат выбегали немецкие солдаты. На улице стало людно и шумно. Однако во всей этой суетне Володя и Борис видели только лысого обер-лейтенанта с ярко-желтой кобурой. Обер-лейтенант шел к легковому автомобилю.

Вдруг он остановился и взялся за кобуру. «Ну, все!» — подумал Володя и почувствовал, как Борис сжимает его руку. Но обер-лейтенант лишь поправил ремень, передвинул кобуру назад и сел в машину. Очкастый шофер нажал стартер, маленький автомобиль пошел, переваливаясь в глубоких колеях дороги, за ним двинулись грузовики. Враги уходили из Покровского.

Володя бессильно уронил голову на руки.

— Боря, — сказал он, не поднимая головы, — они больше не вернутся?

— Ты мне лучше скажи, как дурень твой по весу не почувствовал, что в кобуре у него деревяшка.

— Ох, Борька, я сам не знаю!

— А я, пожалуй, знаю. У них в кобуре есть еще запасная обойма, это я у одного фрица подсмотрел. Она-то и прибавила вес твоему самопалу. Да еще твой фриц спешил.

— Борь, — нерешительно сказал Володя, — а пистолет-то все-таки у нас остался.

…Вася не пришел домой и на третий день. Домна Федоровна, до сих пор старавшаяся что-то делать по дому, теперь больше стояла у ворот и смотрела на дорогу.

Ребята сидели во дворе у Домны Федоровны — Лена, Борис, Толя Цыганенко и Толя Прокопенко. Они прекрасно понимали, как неубедительно звучат их утешения для тети Домны. С Васей могло случиться решительно все, вплоть до самого худшего. Да и была ли в последнее время Домна Федоровна спокойна за сына, даже если он сидел дома, в четырех стенах! Что же могло утешить ее сейчас, когда он исчез, не сказав никому ни слова?

— А я знаю, где Вася, — сказала Лена. — Он у партизан.

— Откуда ты знаешь?

— Вот увидите, он у партизан.

Домна Федоровна не слушала ребят. Она неотступно смотрела на дорогу.

— Ты что-нибудь знаешь или так говоришь?

— Вот увидите.

С Леной последнее время творилось что-то странное. Глаза ее загадочно блестели, но она была как будто сдержанней и тише, чем обычно.