|
- Что скажете о тридцати тысячах франков? Не дорого! Только-только спокойно дожить до конца, а этого недолго ждать. Тридцать бумажек - что они государству? Он решил, что они у него уже в кармане. Он ликовал. Приступ кашля заставил его замолчать, на глазах выступили слезы, которые можно было принять за слезы триумфа. Он считал, что перехитрил всех! Он считал себя сильным! - Последнее мое слово! Тридцать тысяч - и я расскажу все! Вы хватаете этого типа! Вас повышают по службе! Вас превозносят в газетах! Иначе - ничего! Не советую вам трогать его. Не забывайте, что было это больше шести лет тому назад и что имелось только двое свидетелей - Ленуар, который уже больше ничего не скажет, и я. - Все? - спросил Мегрэ, продолжавший стоять. - Считаете, дорого? Спокойствие Мегрэ, бесстрастное выражение лица встревожили бродягу. - А вы меня не испугаете... Он попытался засмеяться. - Эта музыка мне давно знакома! Вы даже можете заставить меня обработать. Ну уж извините, тогда посмотрите, что я порасскажу. В газетах прочтут, что несчастный, у которого только одно легкое... - Кончил? - И не рассчитывайте, что справитесь в одиночку. Поэтому я говорю, что тридцать тысяч - это... - Ну, все? - Во всяком случае, не надейтесь, что я буду вести себя, как дурак. Даже если вы меня выпустите, я не так глуп, чтобы бежать к этому типу, писать ему или звонить. Голос его теперь стал другим. Виктор терял почву под ногами. Он пытался сохранить самообладание. - В первую очередь, я требую адвоката. Вы не имеете права держать меня здесь больше двадцати четырех часов и... Мегрэ выпустил облачко дыма, сунул руки в карманы и вышел, сказав сторожу: "Заприте!". Он был в бешенстве! Оставшись один, он мог себе позволить перестать следить за выражением лица. Он был в бешенстве, потому что кретин этот здесь, совсем рядом, в его власти, потому что он знает все и ничего из него не вытянешь! Потому и не вытянешь, что кретин! Потому что он мнит себя великим умником! Придумал ведь чем шантажировать! Шантажировать легким! Не раз во время разговора комиссар готов был залепить ему оплеуху - это бы его немного отрезвило. Сдержался. Он взялся не с того конца. Ни одна статья закона не давала возможности подступиться к Виктору! Тип, репутация которого известна, который всегда жил кражами и всяческими уловками? Но это не значит, что какое-нибудь другое преступление, раз не бродяжничество, не может позволить арестовать его. Со своим легким он прав. Он разжалобит всех! Он выставит полицию в неприглядном свете! Колонки возмущенных статей появятся в разных газетах: "Полиция избивает человека, находящегося при смерти!". Вот он и требует преспокойненько тридцать тысяч франков! И он прав, заявляя, что его вынуждены будут отпустить. - Откроете дверь сегодня ночью, около часу. Скажете бригадиру Люка, чтобы отправился за ним и не спускал с него глаз. Мегрэ с силой сжал трубку зубами. Бродяга все знает, ему достаточно слово сказать! А ему приходится строить гипотезы на ничем не связанных, зачастую противоречивых догадках. - В кафе Ройяль, - бросил он шоферу такси. |
