Любому нормальному человеку действия Ребиса кажутся плясками Шивы на костях своей родни. Похоже, он намерен довести родственников и свойственников до открытой войны, выпустив на поле боя женские батальоны смерти. Ребис и Лабрис десятилетиями провоцировали друг друга оскорбительными боевыми танцами — без особого результата. Зато Клаустра, включившись в их дрязги, в два счета восстановила сына против отца, брата против брата, а меня… Меня Клара заставила присмотреться к тому, как она это делает. И зачем.

Благодаря Клаустре мне открылся план Ребиса. Отцу невыгодно отпускать Эмиля-Эрмина в путешествие по Евразии, да еще с таким слабаком, как Ян. Времена Керуака давно прошли и наивный юноша Сал скорее всего погибнет по нелепой и страшной случайности, прежде чем научится жить, а вернее, выживать на дороге. Хладнокровный авантюрист Джон может научить Эрмина жизни вернее, чем влюбленный, мягкосердечный Ян. Можно сказать, Абба Амона боится за Эмиля, оставленного без моей поддержки. И он верно рассчитал, что я больше ни в чьей поддержке не нуждаюсь. Чай, пледы и книжки мне может носить медперсонал, я не буду страдать, если заботиться обо мне станет не Джон. Я не беспокоюсь о наших отношениях — сложно беспокоиться о том, чего нет.

А еще отец дает слабину на мистике, которую мы всегда считали его сильной стороной. Но только сейчас я вижу слабость в этой силе. Ребис видит в Джоне и Эмиле свет и сосуд, ор и кли. Если меня что и беспокоит, так это Ребисово мистическое видение.

К кому я могу пойти со своими тревогами? Правильно, только к фамильному монстру Кадошей.

Адам встречает меня… сидя. Раньше он не мог сидеть, только лежать на спине, задыхаясь, словно кит, под тяжкой грудой собственной плоти.

— Ты похудел, дед? — срывается у меня самый лучший комплимент для таких, как Адам.

— Кажется, да, — гордо кивает наш патриарх. — Внучек опробовал на мне какие-то препараты, полученные из вашей чудодейственной ДНК.

— А это не опасно?

— Сначала он опробовал их на себе, своем брате и своей жене. Можно сказать, я получил идеально сбалансированное средство.

— Средство чего? — До сих пор не понимаю, чего ищут мои родичи в моей крови.

— Макропулоса, — посмеивается патриарх. — Омоложение, дитя мое, решает большинство проблем, которые раньше решались исключительно лекарствами, операциями и здоровым образом жизни, черт бы его побрал. Молодея, мы можем позволить себе жить нездорово, зато в кайф.

— Дед, тебе надо меньше висеть в Сети, — смеюсь я. — Словечек оттуда нахватался, словно битард малолетний.

— Я и есть битард, — кивает Адам. — И не такой, как завсегдатаи имиджбордов, а самый настоящий.

— Как это — настоящий?

— Битардом, дорогая прапрапраправнучка, некогда называли существо с головой куницы, туловищем карпа, заячьими лапами и хвостом павлина. Сто лет назад эта тварь стала символом Ордена почтения Битарда, студенческой ассоциации университета Пуатье. Члены Ордена называли себя битардами, носили плащи по рангам, щеголяли шуточками в духе Рабле, который их любимого монстра и создал.

— Но ты же не был студентом в свои двести? — недоверчиво спрашиваю я.

— Зато был одним из тех, к кому эти засранцы бегали пить и дебоширить, у меня была сеть ресторанов в Пуату. Вот они и приняли меня почетным битардом в свое засранное братство.

— А потом?

— А потом была война.

Я знаю, что во Вторую мировую патриарх попал под бомбежку и был ранен, но что это произошло три четверти века назад в далеком, точно на другой планете расположенном Пуатье… По тому, что сделала с Адамом жизнь, люди судят о его извращенности, исковерканности, может быть, даже сумасшествии — все, и я в том числе.