Секвойя стоял с выпученными от удивления глазами

– Что произошло? – спросил он на двадцатке, когда к нему вернулся дар речи.

– Что случилось? Я могу вам объяснить, что случилось! – сказал Эдисон, покатываясь от смеха. – Эта ваша дурочка принесла вам дымящую азотную кислоту. Д ым ящ ую . А это совсем не то, что просто азотная кислота. Пары почти мгновенно наполнили все помещение и превратили его в огромную емкость, заполненную летучей азотной кислотой, которая начала разъедать все окружающее.

– И вы видели, что за бутыль она несет? – в ярости вскричал Секвойя.

– Видели наклейку и промолчали?! Почему вы ее не остановили?!

– Потому что не собирался ее останавливать. Так и было задумано. Это был – ха‑ха – эксперимент с АБСОЛЮТНО ПРЕДСКАЗУЕМЫМ РЕЗУЛЬТАТОМ.

– Боже мой! Боже мой! – в отчаянии запричитал Секвойя. – Я чуть не сжег легкие пяти десяткам людей!

Внезапно я закричал так, словно меня змея укусила.

– Что с тобой. Гинь? – встревоженно воскликнули Эдисон и Синдикат. – Ты пострадал?

– Нет, олухи царя небесного! Я не пострадал! Я ору именно потому, что я не пострадал! О, вы видите величайший триумф Гран‑Гиньоля! Неужели все еще не врубились? Спросите себя: как вышло так, что профессор Угадай не заметил, что он имеет дело с дымящей азотной кислотой? Почему он даже не закашлялся? Почему его легкие не сожжены – после столь длительного пребывания в помещении, полном паров азотной кислоты?! Почему он не убежал вместе с Фе и всеми остальными? Подумайте обо всем этом, пока я буду танцевать от радости!

После долгой озадаченной паузы Синдикат ахнул.

– Я никогда не верил в правильность твоего метода, Гинь. Прости меня. Шансы на успех были миллион к одному, так что, надеюсь, ты извинишь мое недоверие.

– Прощаю тебя, Фома Неверующий, – и всех вас прощаю. Итак, у нас новый Молекулярный человек! Причем замечательно умный и хороший Молекулярный человек. Ты‑то сам все понял, Ункас?

– Ни слова не понимаю из того, что ты говоришь, – сказал Секвойя.

– А ты поглубже вдохни отравленный кислотой воздух. Или сделай добрый глоток азотной кислоты. Можешь сделать на радостях что тебе вздумается – ибо отныне ничто, буквально ничто из того, что ты пьешь, ешь или вдыхаешь не способно убить тебя. Добро пожаловать в нашу Команду,

5

Он исчез. Вот как это случилось. Нам надо было побыстрее убираться из того помещения, где пары азотной кислоты грозили натворить дел – превратить в лохмотья нашу одежду, разъесть наши кольца, наручные часы, металлические коронки и пломбы на зубах, переносную лабораторию, которую Гайавата таскал в своем бездонном саквояже. В коридоре мы столкнулись с толпой ошалевших акционеров, которые метались, исходя соплями, словно жертвы очередной эпидемии гриппа. В этой‑то толпе мы и потеряли Гайавату‑Чингачгука. Когда мы наконец собрались в кружок возле Фе‑Пять, Секвойя бесследно исчез. Мы окликали его на двадцатке. Бесполезно. Фе отчаянно запаниковала.

Я пристально посмотрел на нее.

– Где мы можем поговорить с глазу на глаз? – спросил я. – Чтоб ни одна собака не помешала.

Она на секунду перестала всхлипывать.

– В камере глубокого вакуума.

– Отлично. Идем туда.

Фе повела нас по извилистым коридорам к залу с огромной сферой в центре. После того, как она открыла последовательно несколько люков, мы очутились внутри, где находилась часть оболочки космического корабля.