– А как те два техника и их девочки? – спросила Мэри. – Робинсон и Марч обеспечивают алиби друг друга. А девушка могла быть и для отвлечения внимания.

– Нет, не то, – сказал я. – Кто бы все это ни подстроил, он ни за что не впал бы в элементарную ошибку, обеспечив себе подобное алиби. Тот хитрее. Если бы эти девочки были незнакомы с парнями и раньше, возможно, здесь что‑нибудь и светило бы. Но если Робинсон и Марч не меняли своих подружек с последней нашей проверки их, то они просто невинная пара.

Старший инспектор смог узнать от них всю правду в пять минут. А возможно и за две.

– Именно две минуты и ушло на это, – подтвердил Харденджер. – Ничего не вышло. Мы отправили их обувь в лабораторию на анализ, жирная глинистая почва въедлива, проникает в мельчайшие швы и трещины и служит хорошим индикатором. Чистая формальность. Ничего из этого не выйдет. Хотите копии всех заявлений свидетелей и допросов?

– Да, пожалуйста. Что намерены предпринять дальше?

– А вы что? – спросил в ответ Харденджер.

– Опрошу Тариэла, Ханберри, Кливдена и Уйбриджа, чтобы установить, говорили ли они кому‑либо о денежных затруднениях Хартнелла. Затем приступлю к Грегори, Макдональду, Хартнеллу, Чессингему и четырем техникам, естественно, к каждому в отдельности, изучу их знакомства. Были ли они когда друг у друга дома? Последнее можно узнать мимоходом. Затем по их домам пойдет группа специалистов проверять отпечатки пальцев. Вам не понадобится доставать ордера на арест. Если Икс будет утверждать, что он никогда не был дома у Игрека, а вы по отпечаткам знаете, что он лжет, тогда кое‑кто даст нам любопытное объяснение.

– Включая дома генерала Кливдена и полковника Уйбриджа? – серьезно спросил Харденджер.

– Наплевать, сейчас не до щепетильности. Не время учитывать чье‑то уязвленное самолюбие.

– Это очень и очень дальний прицел, – сказал Харденджер. – Во всяком случае, тщательно прячущие связи между собой преступники никогда не будут открыто встречаться в своих домах.

– А можете ли вы игнорировать этот дальний прицел?

– Вероятно, не можем, – сказал Харденджер и повторил:

– Вероятно, нет.

Ровно двадцать минут спустя после их отъезда я вышел через окно на веранду, прошел через двор, сел в машину и помчался в Лондон.

В половине третьего утра меня провели в библиотеку Шефа в его квартире на Ист‑энд. Шеф был в красном стеганом халате. Он поздоровался и указал на стул. Я его не разбудил, а халат ничего не значил: Шеф постоянно ходил так дома.

Шести футов ростом, соответствующей комплекции семидесятилетний старик выглядел бодро – осанка спортивная, да и глаза моложавые. Они‑то и скрадывали его возраст. Густые седые волосы и такие же седые, аккуратно подстриженные усы, карие глаза и самая светлая голова, которую я когда‑либо встречал.

– Итак, Кэвел, – деловито‑резко, но совсем не по‑военному сказал он, – хорошенькую кашу вы заварили.

– Да, сэр. – Для меня он был единственным в мире, кто заслуживал обращения «сэр».

– Один из моих лучших сотрудников Нейл Кландон мертв. Другой, тоже из лучших, Истон Дерри, значится без вести пропавшим, но, по всей видимости, тоже мертв. Выдающийся ученый доктор Бакстер тоже мертв. Чья вина, Кэвел?

– Моя. – Я взглянул на графин с виски. – Я мог бы выпить, сэр?

– Не часто ты не можешь этого сделать, – язвительно сказал он и затем, немного смягчившись, спросил:

– Нога‑то пока действует?

– Немного шевелится. Прошу прощения за столь поздний час, сэр. Но необходимость заставляет.