|
Дым от сигар стоял удушливый; всем было жарко и томно, все охрипли, у всех глаза посоловели, пот лил градом с каждого лица. Бутылки холодного пива появлялись и опоражнивались мгновенно. „Что бишь я такое говорил?“ — твердил один; „Да с кем же я сейчас спорил и о чем?“ — спрашивал другой. И среди всего этого гама и чада, по—прежнему переваливаясь и шевеля в бороде, без устали расхаживал Губарев и то прислушивался, приникая ухом, к чьему—нибудь рассуждению, то вставлял свое слово, и всякий невольно чувствовал, что он—то, Губарев, всему матка и есть, что он здесь и хозяин, и первенствующее лицо... У Литвинова часам к десяти сильно разболелась голова, и он ушел потихоньку и незаметно, воспользовавшись усиленным взрывом всеобщего крика: Суханчикова вспомнила новую несправедливость князя Барнаулова — чуть ли не приказал он кому—то ухо откусить. Свежий ночной воздух ласково прильнул к воспаленному лицу Литвинова, влился пахучею струей в его засохшие губы. „Что это,— думал он, идя по темной аллее, — при чем это я присутствовал? Зачем они собрались? Зачем кричали, бранились, из кожи лезли? К чему все это?“ Литвинов пожал плечами и отправился к Веберу, взял газету и спросил себе мороженого. В газете толковалось о римском вопросе, а мороженое оказалось скверным . Он уже собирался идти домой, как вдруг к нему подошел незнакомый человек в шляпе с широкими полями и, проговорив по—русски: „Я вас не беспокою?“ — присел за его столик. Тут только Литвинов, вглядевшись попристальнее в незнакомца,узнал в нем того плотного господина, который забился в уголок у Губарева и с таким вниманием окинул его глазами, когда речь зашла о политических убеждениях. В течение всего вечера господин этот не разевал рта, а теперь, подсев к Литвинову и сняв шляпу, глядел на него дружелюбным и несколько смущенным взглядом. V — Господин Губарев, у которого я имел удовольствие вас видеть сегодня,— начал он,— меня вам не отрекомендовал; так уж, если вы позволите, я сам себя рекомендую: Потугин, отставной надворный советник, служил в министерстве финансов, в Санкт—Петербурге. Надеюсь,что вы не найдете странным...я вообще не имею привычки так внезапно знакомиться... но с вами... Тут Потугин замялся и попросил кельнера принести ему рюмочку киршвассера. „Для храбрости“,— прибавил он с улыбкой. |
