— Будем есть борщ, Алексей Дмитриевич, — говорю я. — Мама строго наказала вас накормить.

— Ну, если мама сказала, — смеется Воронцов.

Я разливаю по тарелкам разогретый борщ. Он не бледно-красный, каким бывает борщ в столовых, а насыщенного, ярко-бордового цвета. Я знаю секрет — чтобы борщ получился ярким, надо при варке добавить в него ложку уксуса или лимонного сока. Тогда свекла не вываривается и не делается бледной.

А в самом конце варки нужно добавить в кастрюлю ложку сахара — тогда у борща будет характерный кисло-сладкий вкус.

В красном борще белым парусом плавает сметана.

— Великолепно, — улыбается Алексей Дмитриевич.

И даже жмурится от удовольствия.

— Приятного аппетита, — говорю я, тоже принимаясь за борщ.

— Андрей Иванович, вы еще не поймали лису? — спрашивает меня Воронцов.

— Пока нет, — отвечаю я. — Как раз сегодня вечером собираюсь устроить на нее засаду. Рано или поздно она попадется.

— Не сомневаюсь, — улыбается Воронцов. — Позвольте спросить, а что вы потом собираетесь с ней делать?

Я качаю головой.

— Пока не знаю. По-хорошему, надо бы отвезти ее подальше в лес и выпустить. Но не знаю, сможет ли эта лиса пережить зиму.

— Почему? — интересуется Воронцов.

— Она хромая, — объясняю я. — Вы же знаете, чем зимой кормятся лисы?

— Нет, — говорит Алексей Дмитриевич.

— В основном, мышами. Мышь бежит под снегом, а лиса слышит и чует ее. Подкрадывается, прыгает и ловит добычу.

— Прямо под снегом? — удивляется Воронцов.

— Да, — киваю я. — У лисы очень чуткий слух. Но кроме этого, нужна ловкость. Лисица должна прыгнуть очень быстро и точно. А с покалеченной лапой это невозможно. Так что, скорее всего, эта лисица не доживет до весны.

— Может быть, поселить ее в нашей школе? — задумчиво спрашивает Воронцов. — Устроим для ребят живой уголок.

— Не знаю, насколько это хорошая идея, — сомневаюсь я. — Все же, дикий зверь, да еще и хищник. Не думаю, что лисица приручится. И ей обязательно придется делать прививку от бешенства.

— А чем кормят лис в неволе? — спрашивает Алексей Дмитриевич.

— Точно не скажу, — говорю я. — Но могу поинтересоваться. У нашего профессора Олега Александровича Катаева есть знакомый работник Ленинградского зоопарка. Он как-то читал нам лекцию о содержании зверей в неволе.

— Вот видите, как удачно все складывается, — радуется Алексей Дмитриевич. — Это неспроста. Давайте, попробуем поселить лису в школе. В любом случае, это лучше, чем обрекать ее на верную гибель в зимнем лесу. Если не приживется в живом уголке — выпустим ее весной, когда растает снег.

— Давайте, попробуем, — соглашаюсь я.

И неожиданно смеюсь.

— Хороши мы с вами — устраиваем судьбу еще не пойманной лисицы!

Алексей Дмитриевич тоже смеется.

Потом мы пьем чай с продолговатой лимонной карамелью в ярко-желтых фантиках. Фантики намертво прилипают к конфетам, приходится отдирать их маленькими кусочками. И все равно, это очень вкусно!

Не удержавшись, я прячу одну конфету в карман. Потом мою посуду и расставляю ее в сушилке.

Порядок.

— Спасибо за угощение, Андрей Иванович, — благодарит Воронцов.

Мы возвращаемся к школе, и вовремя. Через десять минут всех торжественно приглашают в актовый зал. На бордовом, как борщ, заднике сцены висит портрет Владимира Ильича Ленина. Сбоку стоит трибуна для выступлений.

В этом зале меня когда-то принимали в пионеры. Это было в ноябре, как раз перед очередной годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции.