|
Макс открыл заднюю дверцу и уселся на черное кожаное сиденье. – Третий участок, – сказал он, и машина покатила вперед. Третьим участком была парковая скамейка на Национальной аллее перед Музеем есте-ственной истории, прямо напротив Смитсоновского института. Чтобы попасть туда, требо-валось проделать сложные маневры по лабиринту вашингтонских улиц с односторонним движением. Машина остановилась перед музеем со стороны Мэдисон-драйв, Кесслер пере-шел на другую сторону и свернул на широкую дорожку, усыпанную гравием. Как обычно, трава в аллее была пятнистой, коричневой оттого, что за ней никто не ухаживал, и сожжен-ной солнцем, собачьими экскрементами и мочой, не говоря уже о мусоре, что, в общем, бы-ло неудивительно после одиннадцатого сентября, когда городские власти убрали все урны, посчитав их потенциальными целями для орд смуглых террористов. Макс посмотрел вдоль аллеи на Капитолий, думая о том, что именно в Конгрессе и се-нате заседают настоящие террористы. Кесслер называл их деятельность «терроризмом жад-ности и глупости». Впрочем, это не имело значения. У него имелись досье на каждого, к тому же он заработал кучу денег, продавая их секреты тем, кого они интересовали. Кесслер сел на обозначенную скамейку, сложил маленькие руки на коленях и стал ждать. Через пять минут его будущий клиент опустился на скамью рядом с ним. Он оказался крупным мужчиной, высоким, широкоплечим, в дорогом, сшитом на заказ костюме, в кото-ром он выглядел как адвокат или банкир. Картину дополняли сильный загар, выгоревшие на солнце волосы и светло-голубые жесткие глаза. – Что вам известно про Ангела Гусмана? – спросил мужчина с жесткими глазами. – Очень многое, – ответил Кесслер, подготовленный к этому вопросу. – Расскажите. – Он мексиканский военачальник. Со стороны отца является внебрачным внуком док-тора Арнульфо Ариаса, который три срока был президентом Панамы. Со стороны матери он внук проститутки из города Мехико. Гусмана считают абсолютно безумным. Он собирает изуродованные половые органы своих врагов так же, как солдаты коллекционировали во Вьетнаме уши. Кроме того, он последний из великих кокаинистов, людей вроде Пабло Эскобара . Гусман хочет использовать все свои деньги и власть, чтобы превратить Юкатан в отдельный штат, а после организовать Мексиканскую революцию. По общему мнению, он мечтает стать королем. Макс Кесслер замолчал. – И все? – спросил мужчина, сидевший с ним рядом. – Это я мог прочитать и в Вики-педии. – Разумеется, это не все, – ответил Кесслер. – Досье на сеньора Гусмана достаточно большое и подробное. Сексуальные привычки, необычное беспокойство по поводу желудка. Страх перед лифтами. Личные радиокоды. Имена ключевых людей в его организации, как в Мексике, так и в других местах, местонахождение штаба в джунглях Кинтана-Роо. – Господи, вам все это известно? – И даже больше, – кивнул Кесслер. – Как я могу получить эту информацию? – Вы ее получите, если заплатите мне много денег. – Сколько? – Двести пятьдесят тысяч долларов, – прямо сказал Кесслер. – Вам не кажется, что это немного слишком? – Вы можете себе позволить выложить такую сумму. – И тем не менее речь идет об огромных деньгах. – В таком случае не платите. – Ваш отец был нацистом, верно? – Триста тысяч долларов, – прошептал Кесслер. – Хорошо. Когда я могу получить досье? – Как только заплатите деньги, – ответил Кесслер. |
