|
А на жрецов, - прибавила она, - можешь сердиться, лишь бы ты не оскорблял их публично. Они знают, что приходится многое прощать наследнику престола, особенно когда у него такой строптивый нрав. Но время все успокоит, во славу династии и на пользу государству. Рамсес задумался и вдруг спросил: - Значит, я не могу рассчитывать на деньги из казны? - Ни в коем случае! Верховный писец уже сегодня вынужден был бы приостановить выплату денег, если бы я не дала ему сорок талантов, которые прислал мне Тир. - Как же мне быть с армией?.. - сказал царевич, нетерпеливо потирая лоб. - Удали от себя еврейку и попроси у жрецов... Может быть, они дадут тебе взаймы. - Никогда! Лучше возьму у финикиян. Царица покачала головой. - Ты - наследник престола. Делай, как хочешь... Но предупреждаю, тебе придется дать большой залог, а финикиянин, став твоим заимодавцем, уже не выпустит тебя из рук. Он коварнее еврея. - Для покрытия таких долгов хватит небольшой части моего собственного дохода. - Посмотрим... Я искренне хотела бы тебе помочь, но у меня нет... - сказала царица, печально разводя руками. - Поступай, как знаешь, но помни, что финикияне пробираются в наши владения, как крысы в амбары: стоит одной пролезть в щелку - и за ней придут другие. Рамсес не спешил уходить. - Ты хочешь сказать мне еще что-нибудь? - спросила царица. - Я хотел бы только узнать... Сердце говорит мне, что у тебя, матушка, есть какие-то планы относительно меня. Какие? Царица погладила его по щеке. - Не сейчас!.. Еще слишком рано!.. Ты пока свободен, как всякий знатный юноша в нашей стране. Ну и пользуйся этим. Но, Рамсес, придет время, когда тебе придется взять жену, дети которой будут детьми царской крови, а старший сын - твоим наследником. Вот об этом времени я и думаю... - И что же? - Пока еще ничего определенного. Во всяком случае, политическая мудрость подсказывает мне, что твоей женой должна быть дочь жреца... - Может быть, Херихора? - рассмеялся царевич. - А почему бы и нет? Херихор очень скоро станет верховным жрецом в Фивах, а его дочери сейчас всего четырнадцать лет. - И она согласилась бы занять при мне место еврейки? - с иронией спросил Рамсес. - Надо постараться, чтобы люди забыли эту твою ошибку. - Целую твои ноги, мать, и ухожу, - сказал Рамсес, хватаясь за голову. - Я столько тут наслушался странных вещей, что начинаю опасаться, как бы Нил не поплыл вспять к порогам или пирамиды не передвинулись в восточную пустыню. - Не кощунствуй, дитя мое, - проговорила шепотом царица, с тревогой глядя на сына, - в этой стране видали и не такие чудеса. - Не те ли, - спросил с горькой усмешкой сын, - что стены царского дворца подслушивают своих хозяев? - Случалось, что фараоны умирали, процарствовав всего несколько месяцев, и гибли династии, правившие девятью народами. |
