|
.. Екатерина велела передать Петру: пусть сам изберет себе место для временного пребывания. Ему нравилась Ропша: -- Там и рыбка хорошо клюет, особенно по утрам... Увозили его в карете с опущенными на окнах шторами. Главным в охране сверженного императора назначили Алехана Орлова, который набрал себе не помощников, а, скорее, собутыльников: капитана Пассека, князя Барятинского, Ваську Бибикова, Рославлевых, Баскаковых и прочих. -- Возьми и Потемкина, -- сказала Екатерина. -- На што он нам, ежели вино пьет без азарту? -- Хоть один трезвый средь пьяных будет... Из Петергофа отъехал громадный шлафваген, внутри которого скорчился Петр, а верха гигантской повозки облепили, будто мухи сладкий каравай, случайные искатели выпивок и закусок. Екатерина опустилась на колени перед иконой: -- Вот и все, Боженька! Вели всем по домам ехать... Войска потянулись в обратный путь. Очевидец пишет: "День был самый красный, жаркий. Кабаки, погреба и трактиры для солдат растворены -- пошел пир на весь мир: солдаты и солдатки в неистовом восторге и радости носили ушатами вино, водку, пиво, мед, шампанское и всякие другие вина, сливали все вместе безо всякого разбору в кадки и бочонки". Генерал-полицмейстер барон Корф был обеспокоен всеобщим разгулом в столице. Екатерина говорила ему: -- Как я могу отнять вино у людей, которые ради меня рисковали всем? Тут все были за меня, а я была с ними заодно... Только прилегла, ее сразу же подняли с постели: -- Беда! Все перепились так, что уже ничего не соображают... Измайловская лейб-гвардия поднялась по тревоге барабанами. -- Зачем? -- спросонья не поняла Екатерина. -- Валят напролом до твоей милости. Кто-то спьяна ляпнул, будто король прусский тридцать тыщ солдат у Невы высадил, чтобы тебя схватить, а Петрушку вызволить... Ой, беда! Екатерина снова натянула лосины и ботфорты: -- Брильянта -- под седло. Шпагу, перчатки. -- По ошибке -- ночью-то! -- и пришибить могут. -- А я не из пугливых... Орловы где? -- Тоже пьяные. Их в Мойку покидали. Плавают. -- А гетман? -- Его поленом... по шее! Уже лечится... Еще издали донесло шум тысяч голосов, трещали поваленные заборы. Екатерина врезала шпоры в бока жеребца, за нею поспевали флигель-адъютанты с коптящими факелами. Женщина вздыбила под собой Бриллианта, и он заржал, скаля зубы. -- Стойте! Я сама перед вами... стойте! Ее узнали. Солдаты тянули к себе за фалды мундира: -- Матка наша, целуй нас... идем до угла-выпьем! Екатерина отсалютовала измайловцам шпагой: -- Славной российской гвардии... уррра-а! Когда откричались, рывком вбросила клинок в ножны. -- Слушайте! -- и приподнялась в стременах (а смоляные искры факелов обрызгивали ее сверху). -- Я, как и вы, не спала три ночи, и вот только легла, как вы разбудили меня. А у меня ведь завтра тяжелый день-я, ребята, должна быть в Сенате. |
