|
А у меня ведь завтра тяжелый день-я, ребята, должна быть в Сенате... Корявые руки. Щербатые лица. Пламя огней. -- Тока скажи, -- просили ее, -- кого еще рвать-то нам? -- Всех уже разорвали... спасибо, расходитесь. Петербург притих. Редкие кареты объезжали на мостовых мертвецки пьяных, как корабли минуют опасные рифы. Утром все мосты, площади и перекрестки были взяты под прицел пушек, пикеты усилены, кабаки заперты. Но уже слышались иные, трезвые голоса: -- Что ж мы, братцы? За бочку с вином суку немецкую на себя вздыбачили? Опять же раскинь разумом: царенок Иоанн в тюрьме мается, а в Петрушке хоть малая капля русской крови была. -- Павлика! Павлика-то мы все забыли... Нашлись и горячие головы -- призывали: -- Пошли, все заново пересобачим! Изберем кого ни на есть другого, заодно уж и похмелимся... после вчерашнего-то! В ту памятную ночь долго не могли уснуть дипломаты. Прусский посол фон дер Гольц объяснял происшедшее в России так: -- Вот что бывает, когда жена не слушается мужа. Екатерина уже приказала русской армии отделиться от армии Фридриха, и это привело Гольца в отчаяние. Заодно с ним переживал британец Кейт, жалуясь на обострение процесса в печени: -- Интересно, кто вернет мне здоровье, утерянное в общении с русским императором? Полгода непрерывных возлияний, ради укрепления англо-русской торговли, требует серьезного лечения. Датский посол Гакстгаузен возразил Гольцу: -- Разве император наказан женою? Его покарал сам всевышний за намерение похитить у Дании земли Шлезвига. Французский посол Брейтель был в Варшаве -- его заменял Беранже: -- Екатерина процарствует дня два-три, не больше. У нее ведь нет никаких прав для занятия русского престола. -- В самом деле, -- добавил шведский посланник Горн, -- положение ее чревато опасностями: она попросту лишняя. -- Как это лишняя? -- удивился австрияк. -- Вене пора бы знать, -- пояснили ему, -- что в России уже два самодержца: один вывезен в Кексгольм, другой отвезен в Ропшу, готовясь занять камеры в Шлиссельбурге. О чем думает Екатерина? Нельзя же царствовать, имея сразу двух претендентов на корону! -- Трех, а не двух, -- поправил собрание француз. -- Простите, кто же третий? -- удивился швед. -- Вы забыли о сыне этой женщины -- о Павле... Больше всех огорчался Кейт: на днях он отправил в Лондон депешу о русских делах, имея неосторожность выделить в ней фразу: "Влияние Екатерины на дела в стране совершенно ничтожно". 9. ПЕРВЫЕ ДЕЛА И ДЕЛИШКИ Сидя на постели, Екатерина натягивала длинные чулки на стройные, мускулистые ноги. Орлов, дремотно наблюдая за нею, сказал, что хорошо бы завести на Руси чулочные фабрики. -- Без чулок вам, бабам, все равно не прожить. -- Вот и займись этим, друг, -- Екатерина зевнула. |
