|
Явился Панин; императрица по-хозяйски окунулась в глубины его политического портфеля, извлекая бумаги. -- Что кипит больше всего? -- спросила. -- Обратите высочайшее внимание на депеши Обрескова. Воля ваша, но Алексея Михайловича я бы сменил. Люди не железные и где сил для борьбы взять? Служба дипломата на Востоке особая, послы Венеции, пребывая у Порога Счастья, тройное жалованье имеют, а день службы им в формулярах за три дня почитают. -- Пусть терпит, -- отвечала Екатерина, пробегая глазами депеши Обрескова. -- Его последний раз Мустафе представляли, так два янычара руки скрутили, вот так и беседовал. -- Пусть терпит, -- жестко повторила Екатерина... Перед отъездом сама императрица и члены ее кабинета были забросаны подметными письмами: анонимные авторы предрекали скорую катастрофу, гибель и хаос. Екатерина перевезла Павла в Царское Село, изолировав его от столицы. В эти дни императрица резко сократила расходы на содержание Иоанна. -- Хватит обжираться! Если мастеровые в Питере на пятачок живы, так ему полтинника на день станется... В этих словах слышалось уже явное озлобление. Между тем Гришенька Орлов снова напомнил ей, что не мешало бы повидаться с Ломоносовым. А он устал. Только что ушли от него молодые штурманы флота, пришлось много говорить, немало высчитывать... Замышлялось нечто великое! Под видом китобойной флотилии скоро уйдут к Шпицбергену корабли -- отыскивать пути во льдах, чтобы из Архангельска в Камчатку проникнуть. Задуманное береглось в глубочайшей тайне даже от сенаторов. Ломоносов был автором этой экспедиции! Сидя в креслах, он ловил ртом легкие сквозняки и думал, что не доживет до того часа, когда корабли вернутся. В памяти еще не угасли отблески небесных пожаров, полыхавших над ним, отроком, тогда -- в ледяных просторах и дышалось не так, легче. "Смерть противна и гадостна", -- думал он брезгливо. За спиною скрипнула дверь, но Ломоносов не обернулся, решив, что его пришла проведать жена. Незнакомый голос: -- Не ждали гостей, Михаила Васильич? Екатерина была в ладном платье нежно-голубого бархата, ее шею обвивала тонкая нитка жемчуга, а голову покрывал короткий (почти мужской) парик из седых волос. Ломоносов хотел подняться, но жестом руки она велела ему сидеть: -- Я не охотница до чванных церемоний. Уж кому бы стоять сейчас, так это мне... Григорий Григорьич сказывал, что вам нездоровится, и прошу оттого не беспокоиться моим визитом напрасно. Ломоносов никак не ожидал ее появления у себя. Екатерина долгим взором обвела обстановку комнат: -- В детстве я была озорным ребенком, и мне всегда влетало за излишнее любопытство. Позвольте сначала осмотреться... Она умела быть простой, любила обвораживать и всегда ловко этим пользовалась. |
