|
-- Прежде я хотела бы знать смысл маневра. Полянский растолковал, что суда, выстроясь в кильватер, продемонстрируют перед нею стройность батальной линии. -- С удовольствием осмотрю вашу стройность... Пошли! Но лучше бы не ходили. Корабли мотало из стороны в сторону, мателоты не могли попасть в кильватерную струю впереди идущих. При этом, салютуя, они бестолково разбрасывали вокруг себя факелы огня и груды ядер. Наконец один фрегат, не справясь с управлением, врезался в борт императорской галеры. Прямо над креслом императрицы, с треском сокрушая рангоут и разрывая такелаж, проплыл гигантский бивень бушприта с оснасткой и хлопающими на ветру треугольниками кливеров. -- И это... флот? -- ужаснулась Екатерина. Вся свита уже прыснула по углам -- кто куда! Лишь она осталась на своем месте -- в кресле. Полянский снова склонился перед императрицей: -- О великая мать отечества, заткни уши скорее -- я сейчас терминологию матерную пущу. Екатерина осталась вежливой: -- Если это для пользы службы -- будьте любезны, прошу! Но матюги не помогли кораблям расцепиться; матросы топорами рубили рангоут и снасти -- фрегат и галера разошлись, исковерканные и ободранные, словно после пиратского абордажа. Полянский спросил: -- Что еще, матушка, показать тебе? -- Тарелку с супом и ложку... Обед прошел в траурном молчании. "Наконец, -- сообщала Екатерина Панину, -- в 5 часов после обеда приблизились к берегу для бомбардирования так называемого городка... никто в линию не держался". Эскадра, отдав якоря, долго высаживала из пушек громы и молнии залпов, но разбить бутафорский городок не смогла. Екатерина спросила Полянского -- чего добивается несчастная эскадра бесполезною тратой ядер и пороха? -- Чтобы тебя потешить, -- отвечал адмирал. -- Так ведь я не дурочка! И вижу, что все ядра летят мимо цели. Оставьте в покое городок, меня, себя и экипажи. -- Эх, мать моя! -- огорчился Полянский. -- Надо бы у нас на флоте, как у англичан, правило завести: на реях вниз башкой за ноги половину команд перевешать, вот тогда и порядок будет. -- Прежде чем вешать на флоте, надо флот порядочный заиметь... -- не выдержала Екатерина. Через люк с верхней палубы виднелись лоснившиеся от пота спины гребцов, ворочавших мотылями многопудовых весел, -- и ей стало жутко от этой каторги. Она велела плыть обратно в Ревель, а покидая галеру, учинила адмиралу хороший нагоняй: -- Спасибо не скажу, ордена не повешу, пенсии на старость ты у меня вовек не доплачешься. У вас на флоте только и умеют, что ром стаканами хлестать... Екатерине были хорошо известны слова Морского устава: "Всякий потентант, которой едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет; а которой и флот имеет, обе руки имеет". -- Сегодня я стала однорукой, -- вот ее слова. В доме эстляндского рыцарства ее чествовали как богиню, дамы устилали путь розами, но Екатерина, замкнувшись, давила нежные лепестки цветов, думая о позорном флотском бессилии. |
