|
Ревельские поэты читали ей высокопарные оды, а государыня в это время тихонько спросила адмирала Семена Мордвинова: -- Долго ль в Англии сушат лес для кораблей? -- Лет пять. Чем дольше, тем лучше. Лицо ее, обращенное к поэтам, выражало приятное внимание к их талантам, но при этом она шептала: -- Допустим, что сушить будем лишь три года. Да еще строить их... Ох, Семен Иваныч, не успеваем мы. После "трактования" рыцарей столом изрядным, за которым речь звучала немецкая, шведская и французская, Екатерина удалилась к себе, в покоях она отбилась от объятий Орлова: -- Оставь, варррвар! Я еще не все сделала... Присев к столу, поспешно строчила сенаторам: "У нас в излишестве кораблей и людей на флоте, но у нас нет ни флота, ни моряков... Надобно сознаться честно, что корабли походили на флот, выходящий каждогодне из Голландии для ловли селедок, но никак не на флот воинский". Утром, попивая кофе, она сказала: -- Ладно! Посмотрим дивизию Румянцева. Орлов очень побаивался ее свидания с полководцем: -- Катя, будь с ним поласковей. Забудь прошлое... Человек самостоятельный и грубый, Румянцев отказался присягать Екатерине, говоря открыто: "А я разве знаю, куда императора подевали?" Но, присягнув, он сразу же подал рапорт об отставке, -- Екатерина вернула его с "наддранием", понимая, что нельзя лишать армию такого видного начальника, но ходу Румянцеву больше не давала, и победитель Фридриха II околачивался в гарнизонах Прибалтики... Под пение фанфар и рогов вереница карет с Екатериной и ее свитой прикатила в предместье Ревеля, где в лагерном компаненте стояла дивизия. Румянцев издали салютовал шпагой, потом откинул клинок к ботфорту, стукнув по нему так, словно проставил печать на бумагу казенную. Средь зеленеющих куртин и полян с ромашками, в развилках дорог, на фоне рыцарских фольварков с их кирхами и замками, полководец разыграл перед императрицей показательный бой, каждый свой маневр поясняя четкою аннотацией. Екатерина, всегда наблюдательная, отметила бодрый вид загорелых солдат, их исправное оружие, ладные мундиры и крепкую обувь. Румянцев тростью, оправленной в серебро, указал на густо марширующие в низину каре: -- Вот сии робяты к войне готовы всегда. Я учел опыт войны минвушей и солдат натаскал как следует: у меня не разбалуешься! Фридрих меня тоже многому научил. Прусских порядков, как генерал Петр Панин, я в армии своей не жалую, но зато прусская армия умела драться так, что над Европой пух и перья кружились... Екатерина, всем довольная, пошла к экипажам, впереди нее заскочила в карету собачка. Орлов подал руку: -- Ну, Катя, что скажешь? Довольна ли? -- Флот меня согнул-армия меня выпрямила... Притянув к себе голову Румянцева, поцеловала его в лоб: -- Забудем старое. |
