|
Екатерина резко обернулась к своему паладину: -- Перфильич, ты помолчи, будь другом. -- А мне-то что, -- бубнил Елагин, ковыляя следом. -- Не я же пенсию сулил человеку -- не от меня он и ждет ее... Вице-канцлер сказал Екатерине, что посол Дмитрий Алексеевич Голицын уже имел беседу с Дидро относительно скульптора: -- Конечно, нельзя не доверять вкусу Дидро, который обрел в Европе славу лучшего знатока искусств, но выбор, сделанный Дидро для России, меня настораживает. -- Кого же он предлагает? -- Этьенна Мориса Фальконе. -- Странно! Я даже не слышала о таком мастере... На аллее, ведущей ко дворцу, показалась шестерка испанских лошадей, которые, игриво пританцовывая, везли карету графа Строганова, и Екатерина издали помахала приятелю рукой: -- Саня, знаешь ли ты Фальконе? -- Понаслышке. -- Строганов вытащил из кареты корзину с клубникой. -- Говорят, маркиза Помпадур была охотницей до его психей и амуров. Обнаженные женские фигуры Фальконе таят в себе массу скромной чувственности. Но знаменитый Пигаль терпеть не может Фальконе. -- Граф протянул императрице самую крупную Ягодину. -- Это тебе, Като! Всю дорогу мучался, глядя на нее, как бы самому не съесть... ешь скорее, пока не отняли! Екатерина повернулась к вице-канцлеру: -- Тогда я ничего не понимаю. Надобно, чтобы посол запросил Дидро, чем оправдывает он свой выбор. Я очень плохой знаток искусств, но даже я чувствую, что от статуэток женского тела невозможно перейти к созданию монумента величественного. Корзину с клубникой поставили на траву, все стали есть ягоды, но Елагин держался поодаль, и Строганов окликнул его: -- Перфильич, а ты чего букой стоишь? Лакомясь клубникой, Екатерина рассмеялась: -- Елагин разводится со мною, яко с непорядочной женщиной. Я на весь мир растрезвонила, что обещала Дидро пенсию... -- И не даете ее! -- подал издали голос Елагин. -- Я еще не все вам сказал, -- доложил Голицын, -- Фальконе уже пятьдесят лет, но у него юная ученица, она же его и натурщица. Эта девка ни за что не хочет покидать Париж, а без нее Фальконе с места не стронется. -- О боже! -- отвечала Екатерина. -- Тронь любого француза, и за ним обязательно волочится юбка. Но если посол Голицын может переспорить Шуазеля, то как-нибудь уговорит и эту девчонку... Стал накрапывать дождик, Екатерина позвала собаку: -- Том, домой... быстро. А ты, Иван Перфильич, в наказание за упрямство свое, бери и тащи во дворец корзину с ягодами. Екатерине было неприятно узнать, что пытки Салтычиху не испугали -- эта зверюга ни в чем не покаялась. -- К смерти ее уготавливать? -- спросил Вяземский. -- Ничего иного она и не заслуживает... Екатерина велела тайком представить ей Степана Шешковского, при этом выразила генерал-прокурору свое кредо: "Доносчики нетерпимы, но доносы полезны". В маленьких свинячих глазках Шешковского, припорошенных белыми ресничками, светился ум бывалого человека. |
