|
Истина повергала символы зависти и невежества. Младенец ломал ветвь пальмовую, показывая студентам венцы лавровые и медали наградные, которые, вестимо, получат лишь преуспевающие в науках. Кто-то тронул Потемкина за рукав кафтана -- это был толстый отрок-увалень, который назвался Денисом Фонвизиным: -- Шувалов, яко куратор наш, гостям конфеты со стола царицы прислал. А вот и приятель мой -- Яшка Булгаков... люби его. Булгаков был Фонвизину под стать -- тоже упитанный недоросль. Сообща решили идти наверх, чтобы конфет себе раздобыть. В их компанию сразу же ввинтился четвертый малый -- совсем тощий, обтрепанный, вида захудалого, по имени Васька Рубан: -- Господа благородные, сколь живу, а про конфеты только слыхивал, но видеть не доводилось... Посмотреть на них дадите? -- Пошли с нами, -- притянул его к себе Потемкин. -- Да я же не дворянский сын -- разночинный. Вам-то ништо не будет, а меня разложат возле конфет и выпорют. -- Плюнь! -- баском отвечал Фонвизин. -- Мы, столбовые, правда, гербов на лбу не таскаем, а все равно пороты бываем... На лестнице их задержал Сережа Кисловский: -- Гришка, куда целую шайку ведешь? -- Конфеты красть. -- Попадешься -- вовек чести дворянской лишишься... Все заробели. Потемкин один проник в залу для вельможных гостей, где были развешаны на шелковых лентах конфеты величиною с огурец. И, ничуть не сумняшеся, нарвал конфет, будто фруктов с ветвей своего сада, всех приятелей оделил. -- Бежим, пока не поймали! -- воскликнул Рубан... Вскоре все четверо встретились снова -- в книжной лавке университета. Денис Фонвизин купил грамматику латинскую, а Яшка Булгаков лексикон Целлария приобрел. Они и спросили: -- А чего вы, робяты, книг не покупаете? -- Вы богаты, а я бедный, -- сказал Потемкин. Рубан в него вцепился, как в брата родного: -- Гриша, друг! Я тоже бедный. Два дни не жрал. -- Пойдем, -- потащил его Потемкин из лавки. -- Я у богатых живу. Разносолов не сулю, их по буфетам прячут, но сыт будешь... Он привел его в дом Кисловских, где и насытил Рубана до отвала. Вася ему потом слезно признался: -- А я ведь, Гриша, пешком из Киева заявился. -- Да ну? -- Учился в тамошней академии и махнул на Москву босой, три месяца шел, побираясь. Где дадут, где поколотят. Хотел к здешней Заиконоспасской академии прибиться, но прослышал об университете и сюда подался: будь что будет, не боги ведь горшки обжигают... Одежонка-вся на мне! Сношу-померзну! Потемкин ему валенки подарил: -- Как же, Вася, о грядущем-то мыслишь? -- К стихослагательству навык имею природный. -- Дельно ли это для жизни -- вирши складывать? -- Прогреметь можно. На весь мир. -- Да что ты? -- удивился Потемкин. -- Истинно так! Еще воспарю орлом в поднебесье. -- Ну и ладно. Валенки-то примерь, не малы ли? А пока еще не воспарил, так ходи ко мне: будешь, орел, кашу мою клевать. |
