|
-- Ах, на что мне все? Если б не эта вот псина, руки б на себя наложил... Да на кого мне собаку-то оставить? Уже не думал бригадир флотский повстречаться с господином Радищевым, но повстречался. Правда, не лично с ним, а с книгой его, которую и вывез из Севастополя, от руки кем-то из офицеров переписанную; в дороге до Петербурга читал в коляске и сравнивал... Заунывные шелестящие дожди сеялись на поникшие травы, убогие жительства глядели на путника кособокими окошками, нищенская юдоль сквозила в настежь раскрытых дверях сельских часовен, где отпевали покойников. И невольно вспомнилась бодрая, самоуверенная юность. Как ехал лесом до Казани, как срывал первые в жизни поцелуи с ярких губ Анюточки Мамаевой (где-то она теперь?) и, может, в ту пору -- по наивной младости -- не замечал он того, на что столь жестоко указывал ему теперь господин Радищев своей "пагубной" книгой... На редких станциях бригадир глушил водку стаканами, кормил не себя, а собаку, с нею и разговаривал: "Едины мы с тобою, сиротиночки..." По обочинам дорог брели куда-то солдаты, Прохор Акимович окликал их: -- Куда поспешаете-то, братцы? -- Ведено до Лифляндии брести... в Ригу быдто! Сказывают, пруссаки войну хотят объявить нашему российскому величеству. Пруссия ультиматумом возвещала миру, что желает забрать у поляков Тори и Данциг, а вместо этого отдать им... Киев и Белоруссию. Курносов доехал до столицы, когда салюты в честь побед черноморцев отгремели, а пушки готовились возвестить о мире со шведами. Мир, заключенный в убогой деревушке Верела, так и назывался Верельским... Бригадир хотел поместиться на жительство у "Дсмута", но в эту гостиницу с собакою не пускали. Пришлось снять две комнатенки в номерах мадам Шаде, обедать ходил в паштетные и кондитерские... В жизни так часто бывает: вспомнишь о человеке, давно не виденном, и обязательно его встретишь... Анна Даниловна Прокудина, урожденная Мамаева, встретилась ему в кондитерской, где угощала своих дочерей пирожками копеечными и леденцами, в бумажки завернутыми. По скудости угощения догадался Прохор Акимович, что в жизни этой женщины все давно порушилось, как и у него тоже. Их взгляды нечаянно соприкоснулись. Бригадир встал и спросил -- ради чего она в Петербурге? -- А вот Манечка, вот и Танюшенька... По вдовости убогой решила их в Смольный институт определить. Да напрасно тратилась на дорогу дальнюю: девиц благородных берут в Смольный лишь по заслугам отцовским или дедовским. -- А какие заслуги перед отечеством могли быть у ее мужа, пьяницы, взяточника и картежника? Вот и горевала вдова: -- Надобно в Казань возвращаться, пока вконец не проелись. Годы-то летят скоро, может, хоть с женихами повезет... И по облику женщины, и по тем копеечным пирожкам было видно, что вдовство ее несладкое. |
