– А вашей жене, Мальцев, – сказала Зинаида Павловна, – необходимо не лежать, а ходить, стоять, сидеть в крайнем случае. Ведь с ней ничего такого не случилось. И очень уж она чем‑то подавлена. Вы ее, Мальцев, пожалуйста, развеселите.

Семен разочарованно крутил на столе бутылку. Где‑то через купе играли в домино. А еще дальше слышалось: «Шах! Шах! Пат? Пат… Снова ничья!»

Из первого купе вышел огромный мужчина и твердым шагом направился по коридору. В каждом купе он что‑то спрашивал, а дойдя до меня, остановился и сказал:

– Хоп! Вот она! Товарищи, я делегирован к вам от первого купе: место первое тире третье. Во спасение души. У вас тут, говорят, интересная бутылочка есть. Не одолжите на полчаса?

– Берите, пожалуйста, – очень легко согласился Семен.

Парень осторожно взял бутылку двумя огромными ладонями.

– Благодарю от имени, – сказал он. – Возвратим в целости и сохранности. – И ушел к себе, вышагивая очень осторожно.

– Ой, как интересно ехать в фирменном поезде! – восторгалась Тося, сейчас при свете дня казавшаяся еще более красивой, чем ночью. Любовь к еде, конечно, приведет ее к полноте, но это будет еще не скоро. – Такой симпатичный пришелец ночью. Утром рождение ребенка. И бутылка эта. Никогда мне не было так интересно! У меня даже нет желания сходить в Усть‑Манске.

– А мама? – немного обиделся Семен. – Пирогов уже сейчас гору напекла.

– Да. Конечно, – печально согласилась Тося.

Я встал, чтобы пройти поезд из конца в конец. Очень много интересного уже произошло в нем. Тося даже и не знала всего.

– Угадай, Артем, что произошло с этой бутылкой? – сказал Семен. – Товарищ пришелец вчера забыл ее захватить. Да и зачем она ему пустая? А сегодня пришел из первого купе, не этот, а другой, худощавый такой, и говорит, дайте, мол, бутылку фирменного напитку купить. Не может быть, чтобы буфет фирменным напитком не торговал. Я, конечно, отдал. Только, говорю, сполосните, а то там и чай, и молоко, и чего только еще не было. А он: молоко нам не помеха. Но все же сполоснул. Прибегает с дикими глазами и орет: «Где бутылку покупали?!» – «Пришелец, – говорю, – знакомый оставил». К черту пришельцев! В каком магазине, мол, брали? Ну я ему, понятно, все и объяснил. А он: «Бутылка‑то не простая! В нее наливаешь сырую воду, а выливаешь коньяк!» Я не поверил, но у него для эксперимента все с собой. Тут же показал, бутылку оставил и ушел. Скромный. А вот у меня только газированная вода получается…

– Никаких пришельцев не бывает! И ребенок у вас не родился. Подкинули ночью. Или из детского дома. В первом вагоне детей из детского дома везут…

11

Я наконец двинулся по вагону к тамбуру, к тому, где располагалось купе проводниц. И к черту всякие бутылки! Кроме как с молоком. Я решил сначала пройти в дальний конец поезда, все‑таки вероятность больше. Я вышел в тамбур и дернул дверь. Она поддалась очень уж легко, и на меня чуть не лег с размаха Иван.

– Э‑э, – сказал я. – Раздавишь.

– Артем? Куда это ты направляешь свои стопы?

За ним стоял Степан Матвеевич, какой‑то странный и удивленный.

– Вам не попадалась где‑нибудь там кормящая мать? – спросил я.

– Кормящая? Да зачем тебе?

– Нужно.

– Третий вагон, место двенадцатое и двадцать седьмое. Пятый вагон, место три и сорок пять, – ответил Граммовесов.

Все‑таки я пошел не в тот конец поезда.

– Да ты скажи, Артем, зачем тебе понадобилась кормящая мать?

– Понимаешь… сын у меня родился.