Неплохая тема для Донахью: люди, которые ели людей.

Люди, которые могут есть других людей, – самые счастливые люди на свете.

Но когда я спросил этого типа, который говорил, что его фамилия – Доннер, не родственник ли он тому Доннеру, что возглавлял Отряд Доннера, он обо всем этом понятия не имел.

* * *

Кто бы он там ни был, мы с ним оказались рядышком на жесткой скамье в приемной офиса начальника Афинской тюрьмы, Хироси Мацумото.

А пока мы там сидели, какой‑то из поставщиков тюремных припасов свистнул велосипед из кузова доннеровского пикапа.

Пустячок!

* * *

Про одну вещь по крайней мере Доннер сказал правду. Начальник тюрьмы приготовился к собеседованию с претендентами на должность учителей. Но нас было всего 2 человека. Доннер сказал, что услышал про эту вакансию по национальному радиовещательному каналу в Рочестере. Хотя те, кто ищет работу, вряд ли слушают эту станцию. Слишком серьезная станция.

* * *

Кстати, это единственная из всех радиостанций, которая назвала случившееся с выставкой Памелы Форд Холл трагедией, не видя в этом ничего смешного.

* * *

Прямо перед нами стоял японский телевизор. Японские телевизоры были понатыканы по всей тюрьме. Они походили на иллюминаторы океанского лайнера. Пассажиры обычно находятся в полном отрыве от жизни, пока громадное судно следует в пункт назначения. Но в любой момент, когда пожелают, пассажиры могут посмотреть в иллюминатор на живой, реальный мир.

Конечно, для многих из тех, кто не сидит в тюрьме, жизнь тоже похожа на океанский лайнер. И у них телевизоры – тоже вроде иллюминаторов, в которые они могут выглянуть, когда делать нечего, и посмотреть, что поделывает весь Мир, без малейшего участия с их стороны.

– Вы посмотрите, что творится!

* * *

Однако в Афинах показывали только очень старые видеозаписи, хранившиеся в богатой видеотеке, через 2 двери от офиса начальника Мацумото.

Записи гоняли наугад без разбору. Охранник, часто не знавший ни слова поанглийски, тащил в центральную аппаратную что под руку попадется, словно видеокассеты были брикетами торфа, а аппарат – печкой‑хибаси дома, на Хоккайдо.

Но саму идею японцы переняли у американцев, вместе с аппаратной и телевизорами. В те времена, когда тюрьмы еще не комплектовались по расовому признаку, в Афины угодил приемный сын члена Совета Директоров Музея Теле– и Радиовещания – за то, что задушил свою подружку на задах Государственного Музея Искусств. И его папаша велел скопировать сотни телевизионных видеопрограмм и подарил копии тюрьме. Очевидно, он мечтал, чтобы этими кассетами пользовались в Афинах для чтения курса Телеи Радиовещания, на тот случай, если кто‑нибудь из заключенных захочет заняться этим делом по выходе из тюрьмы – конечно, если его не засадили пожизненно.

Но курса Теле– и Радиовещания в Афинах так и не осуществили. А видеокассеты крутили напропалую, чтобы заключенным, отбывающим срок, было что посмотреть. Все же это лучше, чем ничего.

* * *

Приемный сын дарителя видеотеки был мельком упомянут в выпусках новостей в связи с тем, что тюрьмы начали разделять по расовому признаку. Пошли разговоры о помиловании для него и многих других, вместо перевода в другие тюрьмы.

Но у родителей девушки, которую он задушил за Музеем, были крупные связи, и они настояли на том, чтобы он отбыл полный срок – если не ошибаюсь, 99 лет. Как я уже говорил, он был приемным сыном. А его родной отец, как выяснилось, тоже был убийцей.

Так что теперь он, наверно, сидит на каком‑нибудь из авианосцев или крейсеров‑ракетоносцев, стоящих в Нью‑Йоркской Гавани и превращенных в плавучие тюрьмы.