|
Исподлобья, как волчонок, он смотрел на Чумакова; а тот со смешной важностью крутил седые усы и переминался с ноги на ногу перед мальчиком, который не уходил, несмотря на данное ему разрешение. -- Можете идти, -- повторил старик и указал рукой дорогу к своему дому. -- А в полицию? -- угрюмо спросил Фома и тотчас же испугался возможного ответа. -- Это я -- пошутил! -- улыбнулся старик. -- Напугать вас хотел... -- Вы сами боитесь моего отца... -- сказал Фома и, повернувшись спиной к старику, пошел в глубь сада. -- Боюсь? А-а! Хорошо-с! -- крикнул Чумаков вслед ему, и по звуку голоса Фома понял, что обидел старика. Ему стало стыдно и грустно; до вечера он прогулял один, а придя домой, был встречен суровым вопросом отца: -- Фомка! Ты к Чумакову в сад лазил? -- Лазил, -- спокойно сказал мальчик, глядя в глаза отцу. Игнат, должно быть, не ждал такого ответа и несколько секунд молчал, поглаживая бороду. -- Дурак! Зачем ты это? Мало, что ли, тебе своих яблоков? Фома опустил глаза и молчал, стоя против отца. -- Вишь -- стыдно стало! Поди-ка, Ежишка этот подбил? Я вот его проберу, когда придет... а то и совсем прекращу дружбу-то вашу... -- Это я сам, -- твердо сказал Фома. -- Час от часу не легче! -- воскликнул Игнат. -- Да зачем тебе? -- Так... -- Квак! -- передразнил отец. -- А ты уж, коли что делаешь, так умей объяснить это и себе и людям... Подь сюда! Фома подошел к отцу, сидевшему на стуле, и стал между колен у него, а Игнат положил ему руки на плечи и, усмехаясь, заглянул в его глаза. -- Стыдно?.. -- Стыдно!.. -- вздохнув, сказал Фома. -- Вот то-то, дурень! Позоришь и себя и меня... Прижав к груди своей голову сына, он погладил его волосы и снова спросил: -- На что это нужно -- яблоки чужие воровать? -- Да -- я не знаю! -- сказал Фома смущенно. -- Играешь, играешь... все одно и то же... надоест! А это... -- За сердце берет? -- спросил отец, усмехаясь. -- Берет... -- Мм... пожалуй, так!.. Но однако ты, Фома, -- брось это! Не то я с тобой круто обойдусь... -- Никогда я больше никуда не полезу, -- уверенно сказал мальчик. -- А что ты сам за себя отвечаешь -- это хорошо. Там господь знает, что выйдет из тебя, а пока... ничего! Дело не малое, ежели человек за свои поступки сам платить хочет, своей шкурой... Другой бы, на твоем месте, сослался на товарищей, а ты говоришь -- я сам... Так и надо, Фома!.. Ты в грехе, ты и в ответе... Что, -- Чумаков-то... не того... не ударил тебя? -- с расстановкой спросил Игнат сына. -- Я бы ему ударил! -- спокойно объявил Фома. -- Мм... -- промычал его отец. -- Я сказал ему, что он тебя боится. |
