Фрейд (с какой‑то сухостью, которая должна казаться необъяснимой).  Нельзя гипнотизировать собственную жену. Гипноз – это способ лечения, а не светская забава.

Марта (с вызовом).  Значит, жену гипнотизировать нельзя? В самом деле? Ну а что тогда с ней можно сделать?

Фрейд смущен: Марта выжидающе прижалась к нему.

Фрейд.  Ты хочешь узнать? Правда?

Он обнимает Марту. Впервые зритель чувствует, что она ему желан­на. Его страсть к Марте (до поездки в Париж) казалась более порывистой и сильной, но не эротичной. Звонок в дверь. Фрейд отстраняется от Марты и идет открывать.

Фрейд.  Это Брейер заехал за мной. (Выходя, он говорит весело.)  Ты узнаешь сегодня вечером, что я намерен с тобой сделать.

(14)

В двухместной карете Брейера.

Изящная карета, кучер в ливрее и цилиндре. Фрейд и Брейер бесе­дуют.

Брейер с дружеской симпатией смотрит на Фрейда. Фрейд возбужден, весел, но чуть‑чуть встревожен. Они курят. Брейер – восточную сигарету. Фрейд пускает колечки сигарного дыма.

Брейер (отеческим тоном, с легкой обеспокоенностью).  Вы столкнетесь с трудной публикой. Не набрасывайтесь на них сразу. Медицинское общество весьма консервативно, к тому же на заседании будут присутствовать ваши бывшие учителя. Если они вообразят, что вы поучаете их…

Фрейд.  Я не задену ничье самолюбие.

Брейер смотрит на него с насмешливым недоверием и какой‑то тревогой.

Фрейд (дружески).  Даю вам слово. (Убежденно.)  Но ни на какие уступки я не пойду.

Брейер (кивает головой).  Именно это меня и беспокоит.

Фрейд. Высказывая истину, надо идти до конца.

Брейер (недоверчиво качает головой).  Истину?

Фрейд (пылко, с тревогой).  Брейер, неужели я вас не убедил? (Настойчиво.)  Ведь я считаюсь только с вашим мнением.

Брейер (избегая ответа на этот вопрос).  Во всяком слу­чае, против лечения гипнозом у меня нет принципиальных воз­ражений. Только вот Истина, видите ли… (Он улыбается с ласковым, но не внушающим иллюзий видом.)  Суще­ствует множество истин… Они разбегаются во все стороны, как ящерицы, и я уверен, что эти истины не согласуются друг с другом. И чтобы поймать одну, хотя бы крохотную, истину не хватит целой жизни.

Фрейд улыбается в ответ. Но очевидно, что эти соображения его нисколько не убедили.

Брейер (вздохнув).  Ну хорошо! Постарайтесь быть сдер­жаннее.

(15)

Вена. Октябрь 1886 года.

Медицинское общество. Амфитеатр. На возвышении – председа­тель, секретарь и читающий свой доклад Зигмунд Фрейд. Среди публики – зал почти полон – ни одной женщины. Во втором ряду сидит Мейнерт. Чуть повыше – Брейер. Публика серьезная (средний возраст присутствующих около пятидесяти), куль­турные и мрачные, бородатые лица. Многие в пенсне. Фрейд стоит у стола, покрытого зеленым сукном, на столе графин с водой и бокалы. Он заканчивает своё чтение, невольно прибегая к вызывающему тону, который удивляет собравшихся.

Уверенность столь молодого человека, должно быть, вызывает непри­язнь множества пожилых, во всяком случае, вполне зрелых людей. Симпатии не возникло между оратором и публикой, хотя последняя держит себя серьезно и слушает с пристальным вниманием.

Фрейд.  Клинические наблюдения, проведенные лично докто­ром Шарко над сотней больных мужчин, позволяют оконча­тельно отбросить тезис, который – я слишком часто об этом слышу – отстаивают в медицинских кругах Вены и согласно которому истерия всегда проявляется только у женщин, ока­зываясь результатом половых расстройств.

Мейнерт слушает Фрейда невозмутимо, лишь левой рукой беспрестан­но теребит бороду.

Брейер иногда украдкой озирается, следя за реакцией аудитории.