Я рассмеялся. Приятно встретить образованную особу.

  - Вы на турнир приехали?

  - Точно.

  - Играть или судить?

  - Играть, играть, дражайшая Зоя Федоровна. Выигрывать.

  - Вы сильно играете?

  - Самому страшно, как сильно.

  - Мастер спорта?

  - Берите выше.

  - Неужели гроссмейстер?

  - Эх, сударыня, что гроссмейстер. Я - третий призер Президентского клуба.

  - Какого-какого?

  - Президентского. В одной африканской стране президент шахматы любит. Хобби номер два. Лучший друг шахматистов. Никто больше так шахматы во всей Африке не любит.

  - Умный, наверное, человек. А первым номером у него что?

  - Бомбометание. Садится за штурвал самолета и - напалмом по деревням. Справедливый человек, не только повстанцев жег, а и своих, кто подвернется.

  - Какие вы страсти рассказываете, - загрустила она.

  - Увы... В поисках покоя я и прибыл в ваш город. Счастья искать.

  - Город у нас хороший. Жизнь плавно идет, почти по старому.

  - Спасибо за чай, Зоя Федоровна. Я пойду, отдохну. Завтра игра, знаете ли.

  Душ, лампа под зеленым абажуром, "Телефункен" мурлычет на подоконнике, верно, тоже дедушкин трофей. Уют.

  Зачем я здесь? Скучный, насквозь искусственный, мысли вычурные, засахаренные немилосердно. Делайте мне красиво.

  Лампа мягко погасла. За окном - щедрая августовская россыпь звезд. Я пригляделся. Сатурн, опоясанный кольцом, висел над городом, спирали галактик оживляли небосвод. Не хватало подписи под созвездиями.

  Никуда не деться. Изъеденный вирусом мозг бредил наяву. Я лег на хрустящую простыню, вслушиваясь в прибой кровотока в ушах. Море. Я гулял по Куршкой косе в кривом сосновом лесу, а рядом в редком кустарнике мелькала серая волчья спина.

  2

   Зал гудел роем злобных не по сезону мух, яростных, кусачих.

  Распорядитель сверился со списком.

  - Денисов, Денисов... - он водил пальцем по строчкам, укоризненно хмурясь. - А! Зайцев - Денисов, столик семьдесят три, - он победно поднял голову. - Семьдесят три, верно. Вас проводят, - распорядитель подозвал мальчугана с красной повязкой на рукаве.

  Разгороженное шнурами пространство походило на испытательный лабиринт. Лабораторной крысой плелся я за мальцом, а тот уводил меня куда-то в угол, за колонны. Отыскав моего томящегося соперника, он оставил нас.

  Часы оттикивали седьмую минуту моего времени. Белая королевская пешка с вызовом стояла впереди всех.

  Я извинился, сел, внимательно осмотрел соперника. Эффектного кроя белый костюм, на лацкане пиджака - мастерский значок. Для него турнир - работа, хлеб. То-то расстроится...

  Очень улучшенная защита Стейница. До восьмого хода я отдавал отчет в своих намерениях...

  ...Моросящий дождь заставил искать укрытия. Беседка, увитая темно-зеленым плющом, манила запущенностью. Я осторожно глянул внутрь. Тихие-то мы тихие, а вдруг?

  Одинокая фигура шевельнулась в плетеном креслице.

  - Не потревожил? - спросил я.

  - Чего уж там, - приветливо кивнул он. Бесформенная больничная пижама не могла скрыть худобы. На коленях - раскрытый блокнот. - У вас ручки не найдется?

  - Нет.

  Дождь брызгал на коротко стриженые газоны.

  - Незадача, - он озабоченно защелкал языком и с ожесточением зацарапал шариковой ручкой по бумаге. - Не пишет, совсем не пишет, - он порывисто встал, подошел к выходу, выглянул.