|
9
Засмейся вслух, когда обидно, когда кретином вдрызг издерган; по безголовым лучше видно, что жопа — думающий орган.
10
Едва-едва покой устроим, опять в нас целится Амур, и к недосыпу с перепоем приходит сизый перекур.
11
По жизни мы несемся, наслаждаясь, пьянея от безоблачности века; но разве, к катастрофе приближаясь предвидит ее будущий калека?
12
Поближе если присмотреться, у воспаленных патриотов от жара искреннего сердца бывают лица идиотов.
13
Сперва, воздушный строя замок, принцесс рисуешь прихотливых, потом прелестных видишь самок, потом бежишь от баб сварливых.
14
Когда мы выбраться не чаем, само приходит облегчение: вдруг опьяняешься отчаяньем и погружаешься в течение.
15
Вокруг окраины окрестности плывет луны латунный лик, легко кладя на облик местности негромкой грусти бледный блик.
16
Спутница, любовница и мать, слушатель, болельщик, оппонент бабе очень важно понимать, кто она в мелькающий момент.
17
Прекрасен мир, где всякий час любой при деле понемногу: прогресс к обрыву катит нас, а мы — мостим ему дорогу.
18
Судьба решается на небе и выпадает нам, как рыбам: она подкидывает жребий, предоставляя шанс и выбор.
19
Предупредить нас хоть однажды, что их на небе скука гложет, толпа ушедших остро жаждет, но, к сожалению, не может.
20
Пусты, сварливы, слепы, дерзки, живем ползком или бегом — свои черты ужасно мерзки, когда встречаются в другом.
21
Я радуюсь, умножив свой доход, страхующий от голода и холода; бессребреник сегодня только тот, кто ценит преимущественно золото.
22
От замаха сохнут руки, от безделья разум спит, гулко трескаются брюки у неловких волокит.
23
Когда на всех, на всех, на всех удушье мрака нападает, на смену слез приходит смех и нас, как смерть, освобождает.
24
Течет зима. Близ моря пусто. Но вновь тепло придет в сады, и миллионы нижних бюстов повысят уровень воды.
25
Тонул в игре, эпикурействе, любовях, книгах и труде, но утопить себя в еврействе решусь не раньше, чем в воде. |
