|
90
Сгорают поколенья, как поленья, их копоть поглощает высота, а пламень их, не ведающий тленья, нетленно воплощает красота.
91
Чреваты лихом все дороги, полны волнений волны дней, сам разум наш — дитя тревоги и потому податлив ей.
92
Игра ума, и листьев арфа, и вкус вина, и жар объятий — даны сегодня. Ибо завтра полно любых невероятий.
93
Я столько всякой видел пакости, что лишь единственно от разности я мог бы стать сосудом святости, когда б не стал бутылью праздности.
94
Себя раздумьем я не мучаю и воле свыше не перечу: когда идешь навстречу случаю, судьба сама идет навстречу.
95
Веками власть по душам шарит, но всем стараньям вопреки дух человека — ртутный шарик, неуловимый для руки.
96
А со мною ни с того ни с сего вдруг такое начинает твориться, словно в книгу бытия моего кем-то всунута чужая страница.
97
Умами книжными и пыльными скрипят мыслители над нами, а нам то цепи служат крыльями, то крылья вяжутся цепями.
98
Сколь гибко наше существо к занятий резкой перемене: солист поет про божество, а в животе кишат пельмени.
99
Развитию грядущих поколений положена жестокая граница, и если возникает новый гений, то рядом слабоумие родится.
100
Всегда любой философ и сапожник за творчеством коллег его следит, и чем пугливей в личности художник, тем дерзостней судья и эрудит.
101
Жрецам и сторожам увялых истин, протухших от побегов до корней, особенно бывает ненавистен наивный любознательный еврей.
102
Нутро земли едят заводы, поя отравой кровь реки, ложатся на глаза природы аэродромов пятаки.
103
Бутылка — непристойно хороша, сулит потоки дерзостных суждений, и ей навстречу светится душа, любительница плотских услаждений.
104
Когда грядут года лихие, в нас дикий предок воскресает, и первобытная стихия непрочный разум сотрясает.
105
Всего слабей усваивают люди, взаимным обучаясь отношениям, что слишком залезать в чужие судьбы возможно лишь по личным приглашениям. |
