|
615
От уцелевшего кого узнать бы, как тут жили встарь, да жаль, не спросишь ничего у мухи, влекшейся в янтарь.
616
Зачем я текучкой завален и дух, суетясь, мельтешит? Народ потому гениален, что он никуда не спешит.
617
Совсем не с миром порывает самоубийца, мстя судьбе, а просто трезво убивает себя, враждебного себе.
618
В подвижном земном переменчивом мире с душой совершаются странные вещи: душа то становится чище и шире, а то усыхает, черствея зловеще.
619
Я не судья в делах морали, но не осиливаю труд себя удерживать, где срали друг другу в душу или срут.
620
Судьбой, природой, Божьей властью, но кем-то так заведено, что чем постылей наше счастье, тем комфортабельней оно.
621
Есть вещи, коих ценность не воспета, однако же нельзя не оценить, как может нам порою сигарета крутую вспышку гнева отменить.
622
В Москве я сохранил бы мавзолей как память о повальном появлении безумных и слепых учителей в помешанном на крови поколении.
623
Бог, собирая налоги, не слышит стонов, текущих рекой, плата за счастье значительно выше платы за просто покой.
624
Кто умер, кто замкнулся, кто уехал... Брожу один по лесу без деревьев, и мне не отвечает даже эхо — наверно, тоже было из евреев.
625
С ногтей младых отвергнув спешку, не рвусь я вверх, а пью вино, в кастрюлях жизни вперемежку всплывают сливки и гавно.
626
Зачем живем, не знаем сами, поддержку черпая из фляг, и каждый сам себе Сусанин, и каждый сам себе — поляк.
627
Сочиняю чушь и вздор, пью коньяк, не стыжусь ни злачных мыслей, ни мест, а рассудок, текстуальный маньяк, неустанно оскопляет мой текст.
628
Надо жить, желанья не стреножа, а когда неможется немножко, женщина, меняющая ложа, — лучшая на свете неотложка.
629
Жизнь моя проходит за стеной, вхожи лишь жена, друзья и дети, сломится она только войной или хамским стуком на рассвете.
630
Весной прогулки длятся поздно, девицы ждут погожих дней, чтобы увидеть в небе звезды, поскольку лежа их видней. |
