410

 Ночью мне приснился стук в окошко.

 Быстрым был короткий мой прыжок.

 Это банку лапой сбила кошка.

 Слава Богу — рукопись не сжег.

 411

 Мне не жаль моих азартных дней,

 ибо жизнь полна противоречий:

 чем она разумней, тем бедней,

 чем она опасней, тем беспечней.

 412

 Есть время жечь огонь и сталь ковать,

 есть время пить вино и мять кровать;

 есть время (не ума толчок, а сердца)

 поры перекурить и осмотреться.

 413

 По здравому, трезвому, злому суждению

 Творец навсегда завещал молчаливо

 бессилие — мудрости, страсть — заблуждению

 и вечную смену прилива-отлива.

 414

 Мир так непостоянен, сложен так

 и столько лицедействует обычно,

 что может лишь подлец или дурак

 о чем-нибудь судить категорично.

 415

 О девке, встреченной однажды,

 подумал я со счастьем жажды.

 Спадут ветра и холода —

 опять подумаю тогда.

 416

 Что мне в раю гулянье с арфой

 и в сонме праведников членство,

 когда сегодня с юной Марфой

 вкушу я райское блаженство?

 417

 Ко мне порой заходит собеседник,

 неся своих забот нехитрый ворох,

 бутылка — переводчик и посредник

 в таких разноязыких разговорах.

 418

 Брожу вдоль древнего тумана,

 откуда ветвь людская вышла;

 в нас есть и Бог, и обезьяна;

 в коктейле этом — тайны вишня.

 419

 Может быть, разумней воздержаться,

 мысленно затрагивая небо?

 Бог на нас не может обижаться,

 ибо Он тогда бы Богом не был.

 420

 От бессилия и бесправия,

 от изжоги душевной путаницы

 со штанов моего благонравия

 постепенно слетают пуговицы.

 421

 Как лютой крепости пример,

 моей душою озабочен,

 мне друг прислал моржовый хер,

 чтоб я был тверд и столь же прочен.

 422

 Мы чужие здесь. Нас лишь терпят.

 А мерзавец, подлец, дурак

 и слепые, что вертят вертел, —

 плоть от плоти свои. Как рак.

 423

 Нынче это глупость или ложь —

 верить в просвещение, по-моему,

 ибо что в помои ни вольешь —

 теми же становится помоями.

 424

 Что ни день — обнажившись по пояс,

 я тружусь в огороде жестоко,

 а жена, за мой дух беспокоясь,

 мне читает из раннего Блока.

 425

 Предаваясь пиршественным возгласам,

 на каком-то начальном стакане

 вдруг посмотришь, кем стали мы с возрастом,

 и слова застревают в гортани.