Леля засмеялась.

– Зажгите другую спичку, а то прикурить забыли…

– Я потом, – сказал он и бросил сигарету.

– Я знала, что вы здесь будете, – сказала Леля.

Он осмелел и сказал:

– Я тоже знал, что увижу вас.

Она взяла его под руку.

– Потанцуем?

И вместе с ним вошла в клуб.

Он танцевал с нею все танцы – вальс, танго, фокстрот и снова вальс.

– А ведь я почти не танцевал раньше, – признался Борис. – Это с вами как то получается.

Потом радиола замолкла. Гармонист, чернявый парень с угрюмым, раз и навсегда на всех и на все обиженным лицом, заиграл местный танец, который неизвестно почему назывался «Елецкого».

– А вот это я не смогу, – заявил Борис, но Леля крепче сжала его руку.

– Сумеете, вот, глядите, как я делаю…

И он стал послушно подражать ее движениям, притопывать, кружить ее…

Ни разу за все это время не взглянул он на Елену Васильевну, лишь теперь, танцуя с Лелей «Елецкого», вдруг поймал ее осуждающий взгляд. Но тут же позабыл о ней и продолжал танцевать, а гармонист играл, казалось, до бесконечности, насупившись и не сводя глаз со своих пальцев.

Объявили перерыв. Народ повалил на улицу.

– Я сейчас, – сказал Борис Леле и подошел к Елене Васильевне.

– Домой пойдешь? – спросила она, глядя куда то в сторону, мимо него.

– Нет, побуду еще немного.

– Ну, как хочешь.

Она вышла из зала, а он подумал было, что это такое с ней, но не стал доискиваться причины, снова вернулся к Леле.

Домой он пришел поздно, уже пели вторые петухи. Бесшумно разделся, лег рядом с крепко спавшим Васей, но долго не мог заснуть. Все вспоминал о Леле, о ее горячих, сильных руках, которые весь вечер держал в своих ладонях.

И еще вспоминал, как провожал ее, жила она возле самого леса, и долго стоял с нею у ее дома, все никак не хотел уходить и, томясь, боязливо и в то же время настойчиво обнимал Ленины плечи, а она смеялась, отворачивала от него лицо, и волосы ее, растрепавшиеся и жесткие, щекотали губы.

Утром, когда он вышел во двор, Елена Васильевна стояла на крыльце, словно поджидала его.

Он поздоровался с ней. Она спросила:

– Выспался?

– Все нормально.

Глаза ее сощурились, будто она хотела получше разглядеть его.

– Не то ты задумал…

– Что значит – не то?

– А так вот. Баба пустяковая, легкая, не по тебе.

Он даже рассердился. Чего это она суется не в свое дело, но заставил себя произнести мягко:

– Не надо так говорить…

– Почему не надо? Знаю, что говорю, – непримиримо сказала она. – Тебе шлюхи не в масть.

Он ничего не ответил, повернулся, вышел за калитку, а она все стояла на крыльце и смотрела ему вслед, и лицо у нее было неуступчивое, мрачное.

Спустя два дня он с Васей уехал обратно в Москву. Через неделю уехала вслед за ним в Москву и Леля, забрав свою маленькую дочку, которую звала Ветой, чаще – Веткой, а полное имя ее было Виолетта.

3

К праздникам они расписались. Свадьбу Борис решил не устраивать. Как то неудобно вроде, ведь только весной схоронил жену…

Леля не спорила с ним.

– Как знаешь…

Она вообще оказалась сговорчивой, он думал, что она куда ершистей.

Характер у нее был покладистый, она сумела подойти к Васе, расположить его к себе.

Вася сказал отцу:

– Я тебя, папа, понимаю.

– Что понимаешь?

– Все понимаю. Она неплохая.

Вася вдруг разом, за один год возмужал, вырос И говорил теперь совсем как взрослый, на равных… Потом добавил:

– Только я ее мамой звать не буду.