Она была выдумщицей, Ветка, не врушкой, нет, именно выдумщицей.

Иногда Борису казалось, что она живет в каком то одной ей понятном, придуманном мире.

То скажет, что сама, своими глазами видела десять собачек, пять белых, пять черных. И все эти собачки шли парами по улице, на задних лапках, а на шее у них звенели колокольчики. Или встанет утром и начнет:

– Сегодня ночью какой то дяденька смотрел в наше окно, всю ночь смотрел, и я тоже проснулась, гляжу на него, а он на меня.

– Ну, а потом что было? – спрашивал Борис.

Ветка вздыхала.

– А ничего. Посмотрел и ушел.

Ореховые глаза ее смотрели прямо, открыто. Она сама верила всему, о чем говорила.

Леля сказала Борису:

– Ты брось ее слушать!

– Почему, брось? – спросил он. – Она же человек, раз говорит, надо выслушать.

Леля засмеялась.

– Чудная она какая то, Все чего то сочиняет, и откуда что берется?

– Пусть сочиняет, – сказал Борис.

– Нет, не пусть, – возразила Леля. – Мне в детском саду сказали, что это очень даже вредно, когда ребенок все время сочиняет невесть что!

А Борису было всегда жаль обрывать Ветку, когда она начинала рассказывать о том, чего никогда не было и не могло быть.

Однажды Ветка сказала, что больше всего на свете ей хочется одну вещь.

– Какую такую вещь? – спросил Борис.

Ветка загадочно вытянула губы трубочкой.

– Угадай.

Борис стал угадывать:

– Новую куклу? Заводную машину с прицепом? Варежки с помпонами? Зимний капор в сборочках? Цветные карандаши? Белые валенки?

И хотя все, что он называл, было соблазнительно для Ветки, она решительно качала головой.

– Нет, не угадал!

А потом произнесла таинственным шепотом:

– Хочу голубого лебедя!

– Голубого? – удивился Борис. – Да разве бывают такие лебеди?

– Бывают, – уверенно ответила Ветка. – Сама видела.

– Какие же они, расскажи?

– Красивые, – Ветка широко развела руками. – Вот такие большие!

Борис повел ее в воскресенье в зоопарк. Ходили по дорожкам, разглядывали зверей в клетках – зебру, похожую на игрушечную лошадку, раскрашенную черными и белыми полосами, высокого превысокого жирафа с неправдоподобно маленькой головой, неуклюжих медвежат на площадке молодняка.

Ветка сдержанно похваливала:

– Смешные, правда…

Потом отправились к пруду, на котором плавали белые и черные лебеди.

– Видишь, – сказал Борис, – какие бывают лебеди? Или белые или черные. Поняла?

– Нет, – сказала Ветка, – еще бывают голубые.

Борис купил ей в Доме игрушки пластмассового гуся с красным клювом, сизо изумрудного цвета. Ветка окинула гуся пренебрежительным взглядом.

– Это же гусак, а не лебедь и совсем не голубой, а зеленый!

Вася нарисовал ей лебедя, добросовестно выкрасил его лазурной краской.

– Как, годится?

– Вот еще, – обиделась Ветка. – Я же хочу живого…

Голубой лебедь даже снился ей. Иногда утром, проснувшись, она рассказывала:

– Опять ко мне голубой лебедь приходил…

– Что же он говорил тебе? – спрашивал Борис.

– Ничего. Просто приходил, – отвечала Ветка и жмурила глаза, как бы пытаясь снова увидеть сон.

Обычно он не вступал в разговоры с пассажирами, за его спиной пассажиры делились секретами, целовались, ссорились, клялись страшными клятвами, позабыв о нем, и он пропускал мимо ушей все это, чужое, далекое от него.

Но однажды, когда вез во Внуково седого, осанистого старика, – по всему видать, ученый человек, – Борис спросил:

– Как думаете, бывают голубые лебеди?

– Не слыхал, – ответил старик.