Леля шила быстро, умело. Она и вообще все делала ловко, легко, вроде бы наслаждаясь своим уменьем.

Борис сложил «Вечерку».

– Завтра мне во вторую смену, – сказал он. – Так что я поведу Ветку в детский сад.

Леля подняла голову. Глаза ее казались припухшими. Аккуратно свернула рубашку, положила ее на стул, возле Веткиной кровати.

– Завтра она не пойдет в детский сад…

– Почему?

Леля ответила не сразу.

– Не пойдет. Понимаешь, так вышло…

– Что вышло? – спросил он.

– Не будем мы с тобой больше.

Он вынул сигарету. Обычно в комнате не курил, выходил на кухню, а тут не выдержал, закурил.

– Так вышло, – повторила Леля.

– Уходишь? – спросил Борис – Куда же?

– Ты знаешь.

– Ничего я не знаю.

– К нему. Он хочет, чтобы мы, Ветка, он и я, все вместе жили…

Борис вдруг поразился, как спокойно выслушал то, что сказала Леля. Так спокойно, будто все это вовсе к нему не относилось.

Он не знал еще, что это спокойствие бывает лишь сперва, в самом начале, боль придет позднее, и чем дальше, тем будет больнее…

Он помолчал немного, потом спросил:

– Когда же?

– Завтра.

Борис погасил сигарету, хотел закурить новую, но раздумал. Нехорошо курить в комнате, где спит ребенок.

Подошел к Ветке, посмотрел на нее. Ресницы спят, кулачок наружу…

Он не хотел ни о чем спрашивать, однако не удержался, спросил:

– Жалеть не будешь?

– Может, буду.

Леля нахмурилась, отвернулась от него.

– Ты очень хороший, ты такой хороший…

Она заплакала, и он понял то, что она не сказала. Что, какой бы Борис ни был хороший, а любит она не его – другого. И вовсе не потому, что другой – Веткин отец. Просто любит она его – и все тут, и дело с концом!

Он хотел еще что то спросить, но в это время пришел Вася.

Веселый, оживленный, не успел скинуть пальто, тут же начал рассказывать:

– Картина мировая! До того здорово! Советую пойти завтра…

Леля молчала, а Борис сказал:

– Там посмотрим.

7

Утром, когда Вася ушел в школу, Борис помог Леле собрать вещи, ее и Веткины. Как назло, под руку попадались его подарки, – косынка, Веткины варежки, маленькие лыжи с красными палками, с одной палки соскочило кольцо, он все собирался закрепить, да так и не собрался.

Чемодан был набит доверху, не закрывался, и Борис решил уложить детские вещи отдельно. Взял свой клетчатый, очень удобный чемодан, который купил еще в прошлом году, до Лели. Уложил аккуратно, любо дорого было поглядеть, все вошло – и шубка, и платья, и белье, и Веткины игрушки.

Потом защелкнул «молнию», а к чемодану прислонил лыжи и палки.

– Я тебе чемодан верну, – сказала Леля.

Борис был деловит, озабочен, но не печален. Леля подумала, может быть, не очень уж сильно любил он ее, если так спокойно, обстоятельно укладывает вещи, не забывая ни о чем.

Ей стало чуточку обидно, но все таки она обрадовалась, что он не переживает.

Ветка все время вертелась под ногами, приставала:

– Папа, мы на машине поедем? На твоей машине?

Она любила ездить с ним, иногда он брал ее с собой, и она сидела рядом, на переднем сиденье и смотрела, как одна за другой меняются в счетчике цифры.

Только что было десять, а вот уже двенадцать, потом двадцать пять, потом тридцать, потом сорок…

Придя домой, рассказывала, что сама видела, как в папиной машине, не видимый никому, кроме нее, живет маленький, не больше пальца, человечек, и это он меняет цифры, сам, своей рукой…

В тот день Борис работал во вторую смену.