-  Ты знаешь, Старший, мой Супруг в последнее время очень изменился. Вот уже девять месяцев он не делит ложе ни с кем. Женщины перестали интересовать его - и это пугает меня. Он стал раздражителен, порой мрачен и еще более вспыльчив, чем прежде. Я не знаю причин - и боюсь узнать их. Так что прошу тебя, Старший - оставайся в стороне, как и обещал. И еще прошу тебя - угомони Лукавого.

    -  Хорошо, Сестра. Угомоню… если найду.

    -  Ну, мне пора…

    -  Да, иди. У каждого из нас - свой путь. Тебе - идти, мне - оставаться… Только смотри, не оступись.

    -  Ой!

    -  Ну вот, я же предупреждал! Это так просто - оступиться, особенно если дорога плохо видна…

    …Когда легкие шаги и шорох осыпающихся камешков затихли в отдалении, а багровый мрак заметно поредел, тот, кого называли Старшим, повернулся и безошибочно ткнул пальцем в одну из ниш на бугристом теле утеса.

    -  Лукавый?

    Ответа не последовало.

    -  Ты что, решил от меня спрятаться? Снимай шлем и лети сюда. А то Кербера кликну, пусть погоняет тебя, дурака…

    В нише что-то шевельнулось - и в сумраке слабо проступило лицо, а затем - чуть светящиеся очертания стройной фигуры Лукавого (проявившейся несколько позже лица) и некий громоздкий предмет в его правой руке.

    По-видимому, это и был пресловутый шлем.

    -  Великоват он мне, дядя, - пожаловался Лукавый. - Все время на нос сползает.

    -  А ты б не хватал без спроса - глядишь, и не сползал бы. Ладно, шлем пока оставь у себя. Тебе он нужнее - попадешься Арею в лапы, он с тебя три шкуры спустит.

    Лукавый презрительно хмыкнул.

    -  Спасибо, дядя, - чуть погодя добавил он.

    -  Пожалуйста. Все слышал?

    -  Ни единого слова. И вообще, я только что пришел.

    -  И что думаешь?

    -  Думаю? Я? Ну ты шутник, дядя…

    -  А чего не думаешь?

    -  О мачехе, что ли? Ревнует. Но и беспокоится. Только не о том, о чем надо. Я меж людей толкусь чаще вас всех - потому и замечаю то, чего вы не видите.

    -  Что именно?

    -  Человеческие жертвоприношения. Снова. Там, где их приносили раньше - их приносят чаще. Там, где о них стали забывать - вспомнили опять. И даже там, где их не было никогда… А ведь ты знаешь, дядя, кому они идут, даже если их приносят нам с тобой, - Лукавый ткнул пальцем себе под ноги.

    -  Знаю. Даже если их приносят нам с тобой, даже если их приносят Громовержцу - они идут вниз. В Тартар. И кормят Павших.

    -  Вот именно. Так что прикрикни на Кербера, дядя, - сторожит плохо, все блох гоняет! И Харону скажи - пусть челн лучше проверяет… проглядит тень-беглянку!

    -  Ты пугаешь меня, Гермий. А я не из пугливых… но из осторожных. И очень надеюсь на ребенка, который должен родиться сегодня. Если Младший не ошибся…

    -  Папа не слишком умен. Но при этом он редко ошибается.

    -  Допустим. А ты все равно приглядывай за отцом - на Афину я не очень-то рассчитываю. Сам говоришь - не слишком, мол, умен…

    -  Пригляжу, дядя.

    -  Только смотри - не попадайся.

    -  Я? - расхохотался Лукавый. - Чтобы я - и попался? Скорее ты умрешь, дядя!.