- Сам видел? - строго спросил воевода.

    - Сам, - кивнул гридень. - Мы к ним шагов на сто подобрались. Смердов голых в личиках видели, а воев с оружием - нет.

    «Может, все-таки - ловушка? - подумал Духарев. - Спрятать в домах ратников, а смердов заставить праздник изображать - для притупления бдительности... Нет, маловероятно. Это ведь надо заранее знать, что воевода киевский Серегей с малой дружиной в Межич приедет. Хотя... В жизни всякое бывает».

    - Сделаем так, - решил он. - Подъедем поближе, потом спешимся, подберемся тихонько да и поглядим, что там за игрища.

    Так и сделали. Подъехали скрытно, коней оставили в рощице. Подозрения Духарева по мере приближения к деревеньке всё росли, поскольку русам так и не встретилось ни одной живой души. И даже коровы, пасшиеся на лугу, щипали травку сами по себе, без пастуха...

    - Вон смотри, батька, каков игрун... - шепнул Велим, подтолкнув воеводу.

    Игрун и впрямь был колоритен: голый, «удилище» торчком, патлы - торчком, на морде - кожаный намордник, из-под которого борода - тоже торчком. Игрун пристроился к плетню, пустил струю... Гуманный Велим дал ему возможность справить нужду, а потом аккуратно взял за горло и уложил пузом на травку. Игрун трепыхнулся было, но ощутил бодрящее прикосновение железа и притих.

    - Глянь, батька, какие знатные письмена, - варяг показал на спину пленника.

    «Письмена», точно, были знатные. Эдак с полгода назад кто-то весьма качественно обработал мужицкую спину кнутом.

    - Личико ему открой, - велел Духарев.

    Под маской обнаружилась испуганная рожа типичного булгарского смерда.

    - Кто таков? - негромко спросил Духарев.

    - Жечка я... - просипел мужик, кося глазом на упершийся в горло Велимов засапожиик. - Истинной веры братства праведного Богумила послушник...

    - Что он лепечет, батька, ты понимаешь?

    - Понимаю, - кивнул Духарев.

    О богумилах он слыхал. Сектанты местные. Считают, что мир этот создан дьяволом, а вывод делают такой: долой попов и общественно-полезный труд. Жрать, пока не вытошнит, совокупляться максимально омерзительным способом, и всё, что есть в мире хорошего, по мере сил изгадить. Такой вот активный путь избавления от привязанностей. Еще слыхал, что мяса богумилы не едят и животных не режут. Только - людей.

    - Сколько ваших в селе? - спросил Духарев.

    - То не ведаю, - пролепетал сектант. - Много. С полсотни, может...

    - Главный кто?

    - П-праведный старец Аззанаил... - Зубы богумила выбивали дробь. - Токо он не в селе - в усадьбе...

    - В усадьбе - тоже ваши?

    Лицо воеводы стало таким страшным, что сектант и вовсе лишился дара речи, только головой дернул: кивнул.

    Духарев задумался на полминуты. Дружинники его тоже ждали. Укрывшись кто где, слушали ор и визг, прикидывали, куда бежать, кого рубить... Если батька отдаст соответствующую команду. А прикажет отступить - отступят так же неслышно и незаметно, как подобрались. Смердов скрадывать - не печенегов в поле брать. Это как после турьих ловитв на коров охотиться.

    - Туда глянь, батька! - тронул плечо воеводы глазастый Йонах. - Экое украшение там на воротах. Уверен, что не копченые в селе? Похоже на их забавы...

    Духарев глянул. Да уж, на печенегов очень даже похоже. Жуткое зрелище. К воротам вниз головой был прибит человек. Живот у человека был вспорот - все внутренности наружу. Платье его, пропитавшееся кровью и испражнениями, свисало вниз, на голову.