Чем отличается Малая Орда ото всех других орд, я не ведал ни сном, ни духом, но то, как выделил интонацией это словосочетание поп, предполагало, что попались не самым симпатичным противникам.

    Дальнейшего разговора у нас не получилось. Привязав арканы к седлам, ногайцы тут же тронулись в путь, соответственно, потащив нас за собой. Ехали они не очень быстро, и сначала я без труда успевал бежать легкой трусцой. Правда, руки резало от сильно затянутого на запястьях грубого волосяного аркана, и вскоре начало сбиваться дыхание. Постепенно в ногах накапливалась усталость, и теперь я мог думать только о том, как бы не упасть.

    Отец Алексий был в более тяжелом положении. Он уже со свистом и хрипом дышал и несколько раз падал. Парень, который тащил его за собой, останавливал лошадь и хлестал священника нагайкой.

    -  Вдыхай носом и медленно выдыхай ртом, - скороговоркой сказал я товарищу, - восстанови дыхание.

    Алексий послушался и вскоре перестал задыхаться. Говорить нам не удавалось. Я только успел спросить, понимает ли священник язык наших захватчиков. Алексий утвердительно кивнул головой.

    Сколько времени мы так бежали по грязи за кочевниками, пока они, наконец, остановились, я точно определить не мог, но, думаю, не меньше двух часов. Ноги у меня гудели, икры готовы были разорваться, и чувствовал я себя прескверно. Ногайцы, между тем, посовещались и, оставив нас на попечение трех конников, ускакали. Наши конвоиры повернули в противоположную сторону и стали углубляться в лес. Теперь мы продвигались пешком, и я начал придумывать, как бы нам освободиться.

    Наши охранники были молодыми ребятами, довольно мелкими, и, если бы удалось освободить руки, разделаться с ними был бы не вопрос. Однако связаны мы были профессионально надежно, вымотаны принудительной пробежкой и, перекинувшись взглядами, решили пока не рисковать.

    Между тем ногайцы все сильнее углублялись в лес. Спотыкаться по кочкам и лавировать между деревьями было тяжело, и пришлось опять отключить сознание. Так было легче.

    -  Не знаешь, куда они нас тащат? - спросил я Алексия, как только выдалась возможность.

    -  Думаю, в стан, где они держат всех пленных, - тихо ответил он, почти не разжимая губ.

    -  Ты развязаться не можешь?

    Напарник не успел ответить. Заметив, что я с ним разговариваю, конвоир наехал на меня конем и хлестнул нагайкой. Я не успел отклониться, и удар пришелся посредине головы. Обожгла резкая боль. Показалось, что ударил он меня тяжелой дубиной и разом выдрал здоровый клок волос.

    Не глянув на меня, ногаец что-то сердито прокричал и двинулся дальше. Мне начало заливать кровью глаза. Вплетенные в кнут свинцовые шарики, несмотря на шапку, разодрали кожу на голове. Я едва не упал, но сумел преодолеть тотчас же возникшую тошноту и, спотыкаясь, пошел дальше. Парень повернулся в седле, довольно рассмеялся и подхлестнул коня. Лошадь дернула, меня рвануло за руки, я упал.

    Встать на ноги, когда тебя тащат по земле, и тело колотится по корням и кочкам, практически невозможно. Затрещал и начал рваться старенький стихарь. Я понял, что еще десяток метров волоком, он расползется, а я останусь без спрятанного оружия и надежды на спасение. Пришлось рисковать. Я наметил впереди деревцо и, когда до него было около метра, бросился в сторону, так, чтобы аркан захлестнуло за ствол. Почувствовав препятствие, лошадь рванулась и встала, а я как мог быстро вскочил на ноги.

    Конвоир удивленно обернулся. На мое счастье, в остановке он не усмотрел злого умысла, но на всякий случай опять собрался хлестнуть меня нагайкой. Я, не давая ему приблизится, выскочил из-за деревца, освободил веревку, со смирением демонстрируя свою лояльность.