-  Уходить надо, - нервно сказала Наталья Георгиевна, прижимая к себе спящую дочь.

    -  Ладно, пошли в нечистое место, - решил я. Лесной нечисти я не боялся, а вот людской стоило поберечься.

    -  Как знаешь, батюшка, ты священный сан, тебе виднее.

    Несмотря на то, что рваный стихарь я оставил в избе и был одет в свое обычное платье, меня, видимо, по привычке, продолжали называть «батюшкой».

    Крики в деревне делались все громче, какой-то идиот, несмотря на светлую лунную ночь, даже бегал с факелом.

    -  Пошли, что ли, - поторопил Гривов, а то не ровен час, заявятся…

    Идти, особенно первую часть пути, было легко. Сквозь голые ветви во всю свою силу светила луна, и оттого лесная тропинка казалась серебряной. Потом под ногами захлюпало, начиналось болото. Идти стало труднее. Гривов взял на руки маленькую Олюшку, Ульяна помогала Бориске, а я подал руку Наталье Георгиевне.

    Несмотря на то, что нам приходилось вглядываться в дорогу, вытягивать ноги из липкой грязи, скользить и спотыкаться, я ощущал не неудобства пути, а тепло женской руки. После порки батогами и помощи, которую оказывала мне Морозова, наши отношения начали стремительно меняться в лучшую сторону. Пока это внешне никак не проявлялось, но я чувствовал, что Наталья Георгиевна стал внимательней смотреть на меня, и между нами возникло нечто, что трудно объяснить словами, некая форма душевной близости, когда люди вдруг начинают как бы видеть друг друга.

    -  Дядь Мить, скоро уже? - спросила Ульяна Гривова, когда женщины, совсем выбившись из сил, попросили нас сделать остановку для отдыха.

    -  Да, кто ж его знает, племяшка, в лесу концы не меряны. Как путь кончится, так и ладно будет.

    -  А почему все-таки то место плохое? - дрогнувшим голосом поинтересовалась Наталья Георгиевна. - Убили там кого или как?

    -  Не могу сказать, чего не знаю, того не знаю, - охотно откликнулся Гривов. - Вроде бы ничего такого не было, я за свой век ни о чем таком не слышал. Однако слава идет плохая, народ и опасается.

    -  Черти здесь, что ли, водятся? - прямо спросил я.

    Вопрос в лоб Гривова смутил, если не сказать напугал, - он несколько раз быстро перекрестился и три раза плюнул через левое плечо.

    -  Ты, батюшка, говори да не заговаривайся. Чего в таком месте, да еще ночью, да в полнолуние нечистого поминать! Свят, свят, свят! Говорю же, никто здесь не водится, только зря болтаешь…

    -  Извини, это я так…

    -  То-то же, ну, что, пошли, что ли, а то я и к заре в деревню не вернусь!

    Мы опять начали скользить и спотыкаться по жидкой весенней грязи, а потом и вовсе скакать с кочки на кочку, когда кончилась хоженая тропинка. К довершению всего луна, отсветив свое положенное время, удалилась по своим космическим делам, и мы оказались в полной темноте на небольшом островке, посредине натуральной болотной топи.

    -  Ну, здесь и будьте, - сказал Гривов. - Это самое место и есть. Сюда, поди, никто не сунется. А я, как смогу, за вами приду.

    -  Тихо-то как, - задумчиво произнесла Наталья Георгиевна, - действительно, странное место.

    -  Пошел я, что ли, - виновато сказал Гривов.

    -  Действительно иди, а то не ровен час, хватятся, - бодро сказал я. - Счастливого пути.

    -  Прощайте, - Гривов поклонился и прыгнул на невидимую болотную кочку.