Граф промолчал, и Вара подумала: наверняка он с облегчением узнал о том, что никто не увидит его с повязкой на глазах.

У него на голове была шляпа с серебряной эмблемой клана МакДорнов и черным петушиным пером сбоку. Вара отметила про себя, что она ему очень идет. Было очевидно, что, избавившись от повязки, граф будет необыкновенно хорош собой.

Но, когда они, пустив лошадей шагом, взбирались по извилистой овечьей тропе, она осознала, что, если мать МакКэй сможет вернуть зрение графу, ее услуги более не потребуются.

Эта мысль поразила ее как громом,

Она ехала впереди, а граф следовал за ней.

Внезапно она поняла, что не хочет оставлять его.

Поначалу она молилась за него и старалась помочь ему лишь оттого, что это был ее долг перед родным кланом. Но со временем ей все больше и больше нравилось находиться рядом с ним.

Никогда в жизни она не испытывала таких волнующих переживаний. Ей хотелось говорить с ним, слушать его, советовать ему, что она и делала до сих пор.

Неожиданно ей припомнились насмешливые слова Хэмиша о том, что все лондонские красавицы увивались за ним в Англии.

И лорд Белгрэйв прозрачно намекал об успехе, каким граф пользовался у женщин в Симле.

У нее больно сжалось сердце, и она пришла к заключению, что ее зачем-то угораздило совершить величайшую глупость: влюбиться в человека, которому она была менее всего интересна как женщина.

Она была нужна ему только как чтец, как источник информации о делах и обычаях клана.

«Как я могла быть такой наивной?» — огорчилась она.

Если ворожба матери МакКэй увенчается успехом, то к концу недели время ее службы истечет, и ей совершенно незачем будет оставаться в замке.

Вара почувствовала, как ее начинает искушать дьявол.

Достаточно повернуть вспять — и граф навсегда останется слепым. Но девушка превозмогла искушение.

По отношению к графу этот поступок был бы жестоким и бессердечным. Факир проклял его лишь за то, что он исполнил свой долг перед вице-королем.

Если добро подразумевает победу над злом, то она не может стать бездушным инструментом силы тьмы.

Устыдившись своей слабости, она стала молиться о том, чтобы мать МакКэй сумела помочь ему.

Где-то там, думала она, высоко в голубых небесах, есть кто-то, внимающий ей.

Овечья тропинка петляла вверх по склону. Далеко внизу серебряной лентой извивалась река.

Какая тишь и красота! Когда граф снова сможет видеть, он поймет, до чего восхитительны его владения.

Нигде в целом мире нет земли, прекраснее Шотландии.

Девушке хотелось, чтобы граф, будучи шотландцем по крови, сравнил их землю с далекими Гималаями, чтобы он сказал: никакие страны не могут сравниться с Шотландией.

Граф хранил молчание, но Варе казалось, что он доволен своей решимостью и этой поездкой верхом. По тому, как он держался на лошади, было видно, что он опытный наездник, и ее отец тоже оценил бы это.

Некоторое время они ехали по ровному лугу. Затем тропа снова пошла в гору.

Вара не желала нарушать тишину разговорами, чтобы дать графу возможность насладиться ароматом цветущего вереска. Он слышал жужжание пчел и крики куропаток, взлетавших впереди них.

Однажды над их головами воспарил орел.

Приятно было среди вселенской тишины слушать шелест ветра в траве да цоканье копыт.

Наконец показался далекий склон холма впереди и у его подножия — небольшой деревянный дом, в котором жила мать МакКэй.

Построенный ее приемным сыном, дом состарился от времени. Возле него росло несколько елок и пестрел цветами маленький газон.

Вара подъехала к дому и остановилась в ожидании лошади графа.

— Мы приехали, — тихо сообщила она.

— Вам следовало бы сказать, куда.

— Я привела вас к одной женщине, которую знают здесь под именем матери МакКэй, — объяснила Вара.