– Теперь последнее, – Такэда перевёл взгляд на её соседку. – Возмутительное пренебрежение чек-листом и техникой безопасности на посадке экипажа Пшешешенко – Пщолы. Скажите, Марыся, зачем вы обстреляли балкон командного «острова»? Неужели так трудно было проверить, в каком положении колпачок оружейного предохранителя, и выключить тумблер питания оружейной системы?

– Да на месте колпачок тот был уже, курва! – не выдержала Пшешешенко. – Его закрыть нельзя при включённом, курва, тумблере!

– Может, то и так, пани Марыся, – Такэда мстительно усмехнулся. – Но знайте, что всё это б…ское шапито я терпел, пока у меня выбора не было. А теперь у меня по атоллам скучает тридцать пять здоровых девок на замену из красных и чёрных экипажей. Выбирай – не хочу! А кто-то в пределах месяца ещё и от ранений оклемается. Кадровый резерв, которому только и делать, что завидовать. Многие даже с ремонтопригодными машинами. Так что морально готовьтесь с прибытия в порт снова учиться ходить по суше. Благо нас как раз отзывают с восьми часов вечера сегодня на отдых и пополнение.

– Но… – Рысь как по голове мешком картошки огрели. – Я…

– Я кончил. Все свободны, – безжалостно отрезал Такэда и первым выскочил за дверь. Стальная переборка так и не смогла толком приглушить совершенно искреннее капитанское «Ятта!».

Глава 4

Покрытый красивыми мягкими кораллами, губками и горгонариями, этот корабль представляет собой прекрасный искусственный риф.

Подводник. Кладбищенский Марш

– Командир, вот расчет курса до Пропащих островов. Два варианта, одиннадцать дней и семь.

– Два?! – удивленно переспросил Ярослав. – И один семидневный? Мичман, все мы в детстве читали про легендарного контрабандиста, срезавшего путь через барьерный риф Кесселя, но сейчас мы немного не в том районе…

Алиса-Ксения зарделась. Именно так, банальное «покраснела» слишком плохо бы передало гамму оттенков щек, носа и кончиков ушей навигатора «Имперца». Фон Хартманн даже оглянулся, не включились ли случайно фонари аварийной подсветки.

– Я просто… Мне показалось…

– Вам просто нужно больше уверенности в себе, мичман Верзохина. И не той, что на дне бутылки. Ну что такое, герой-подводник, за вклад в потопление корытоносца представлена к ордену янтарного коршуна, а краснеет как дев…

Тут фрегат-капитан обратил наконец внимание на сделанные Верзохиной прокладки курса, и окончание фразы тут же выдуло у него из головы.

– Так-так-так…

В другой ситуации он почти наверняка заподозрил бы подвох. В ситуации, когда в уже сложившийся экипаж приходит командир со стороны, случается всякое. Глубинники по природе люди недоверчивые, им не очень важно, где и кем ты был раньше. Сейчас ты в одном стальном гробу с ними, так что потыкать бамбуковой палочкой – аккуратно, строго в рамках устава – это дело житейское. Но с этим детским садом все было иначе, здесь он был «своим»… он да кот Завхоз, а все эти детишки…

– Скажите, мичман, – фон Хартманн все же провел пальцем по ломаной черте второго маршрута, проверяя, действительно ли он прочерчен, или это все же случайно зацепившаяся за карту нитка, – вы знаете, как назывался этот пролив до войны?

– Песнь Русалки! – заученно бойко, ни на миг не задумавшись, отозвалась Алиса-Ксения.

– Замечательно. А почему на вашей нынешней карте он поименован Кладбищенский Марш?

– Это неофициальное название, появившееся после боя пятого ноября, – так же быстро, но уже чуть менее уверенно произнесла Верзохина.