Увы, хеппи-энды легко организуются только в кино. Потому исключать печальный финал не приходилось. В угоду ему следовало разработать план Б под названием: «Как жить, если в Харькове ничего не поучится?»

— Не буду я разрабатывать никакие планы! Все будет, так как нужно! — оповестил пустую комнату Ильин и на всякий переключил мысли на работу.

«Жаль журнал, — подумал и вздохнул горько. — Я его поднял, сделал, а они закрывают».

Проекты, как дети, привязываешься к ним всей душей.

«А вдруг я больше никогда не буду главным редактором?» — обнаружив новый объект, сомнения с удовольствием переключились на него.

«Не буду и не надо, — отмахнулось рациональное начало. — Стану обозревателем, буду сотрудничать с несколькими издательствами, как-нибудь выкручусь. А станет совсем трудно, пойду в продажи».

На этой радужной конструктивной ноте Ильин быстро встал и начал собираться на работу.

В офисе царило похоронное уныние и сосредоточенность. Уткнувшись в мониторы компьютеров, народ изучал предложение кадрового рынка и обсуждал вакансии. Так как Ивана вопросы будущего трудоустройства пока не волновали, он отправился к Рубаняку за инструкциями.

— Что я должен делать конкретно? — поставленный ребром вопрос привел Севу в замешательство. Хмурый после вчерашнего, с помятым с похмелья лицом, Рубаняк потер ладонью щеку и сердито буркнул:

— Хрен его знает.

— А точнее?

— Рязанов приказал журнал закрыть, а что делать с последим номером не сказал.

Ильин чертыхнулся в полголоса.

— Замечательно. И сколько мы будем ждать ценные указания?

— Сколько потребуется.

— А как быть с материалами? Их, между прочим, писать надо, вычитывать, верстать. На это, простите, требуется время.

Сева поморщился.

— Писать ничего не надо. В случае чего возьмешь пару-тройку статей из интернета.

— Как из интернета? — возмутился Иван. — У меня приличный журнал, а не дерьмо собачье.

— Был приличный, да сплыл. И вообще, отстань от меня, Ильин. Иди к себе, пей чай, плюй в потолок и ожидай распоряжений руководства. Едва оные появятся, тебя поставят в известность.

— А как же с заявлением об уходе?

— Ни как. Надо будет — отработаешь две недели. Не надо — свободен.

— Но мне надо завтра быть в Харькове.

Рубаняк поморщился, он уже устал от разговора.

— Пиши за свой счет. В понедельник, с утра, чтобы был. Понял?

— Еще бы, — обрадовался Ильин.

Выходя, он столкнулся в дверях с Сологубом. Тот был хмур. Синяк под глазом набрал силы и полыхал отчаянным фиолетовым отливом.

*

— Вызывали?

— Ты меня прости, — Сева поднял виноватый взгляд на Генриха. — Дурак я полный.

Зазвонил телефон, разряжая неловкую паузу. Сева поднял трубку, буркнул «да» и вернул трубку на место.

— Ну что, мир?

— Я с тобой не воевал, — холодно ответил Сологуб.

— Ну, прости, бес попутал. Бывает.

— Ладно, проехали.

— На счет Ирины мы договорились?

— Нет, — Генрих отрицательно мотнул головой.

— Драться нам из-за нее, что ли? Не много ли чести?

— Не надо говорить гадости. Ира этого не заслужила, — парировал с отстраненной интонацией Генрих.

Это было спорное утверждение, но и оно позволяло завершить конфликт.