— Исключительно ради благой цели. — Я пожал плечами. — Я всего лишь хочу остановить кровопролитие… если сейчас это вообще возможно. Готов рискнуть. И не сомневаюсь — вы желаете войны не больше, чем я.

— Это так, — кивнула Воронцова. — Могу дать слово, что ни я, ни кто-либо из моей семьи не причастен к смерти вашего брата… Но, похоже, одного моего слова здесь недостаточно. И не поймите меня неправильно — я вынуждена защищаться. И не склонна доверять человеку, который тайком пробрался в мой дом!

— Уверяю вас, я…

— Довольно, князь. — Воронцова нахмурилась. — Не мы начали все это. Ваш почтенный дедушка строит из себя несчастного старика — а сам подсылает ко мне убийцу!

Меня? Или того, на полу с перерезанным горлом? Да, неловко получилось…

— Вы позволите взглянуть, княгиня? — поинтересовался я.

И, не дождавшись ответа, развернулся и опустился на корточки рядом с трупом.

Здоровый мужик… был. Где-то на полголовы выше меня, плечистый. Одетый в гражданское, но, похоже, раньше носивший форму. Довольно давно — выглядел покойник лет на пятьдесят, не меньше. В паре шагов от него лежал пистолет. «Кольт» — американец, такой же, как у Андрея Георгиевича, только не черный, а блестящий, покрытый хромом. Я медленно и осторожно — чтобы Воронцова не влепила мне что-нибудь между лопаток — поднял оружие, вытер чуть испачкавшуюся в крови рукоять об одежду трупа и, щелкнув кнопкой, вытряхнул себе в ладонь магазин.

Здоровенные патроны — тот самый смертоносный сорок пятый калибр. Хищно поблескивающие тупоносые пули. Достаточно убойные и сами по себе — вряд ли я смог бы принять на Щит больше четырех-пяти штук.

А на этих оказалось еще и плетение. Могучее и одновременно изящное, явно наложенное кем-то не только сильнее меня, но и гораздо опытнее. Нет, не совсем то же, что я видел утром: чуть измененное, модифицированное под другой металл, под другую цель… но все равно знакомое, будто в нем было что-то особенно-личное, неповторимое.

Как почерк.

— Зачарованные пули. Четвертый магический класс или выше. Такими же убили моего брата, — вздохнул я. — Сегодня утром. Вы же не думаете, что моя семья подстроила и это?

— Я уже не знаю, что думать.

Воронцова отлично держалась — наверняка на ее веку случались события и посерьезнее. Голос княгини почти не дрогнул… почти. Сейчас все мои чувства обострились до предела, и я смог услышать то, что в любой другой ситуации точно пропустил бы мимо ушей.

Она боялась. И вовсе не деда. То ли понемногу начала соображать, то ли…

— Где сейчас ваш сын, княгиня? — спросил я. — Где Дмитрий?

— Достаточно далеко отсюда! — Воронцова сердито сверкнул глазами. — В безопасном месте, о котором вам знать не следует.

— Мне и не нужно. — Я пожал плечами. — Достаточно того, что его нет здесь. Как вы думаете, княгиня — что он сделает, если… если с вами что-нибудь случится?

Мозаика понемногу складывалась: спрятанный в глуши формальный глава рода, откровенно символическая охрана, наемный убийца, который пробрался наверх без шума и пыли…

В отличие от своей матери, Воронцов не из тех, кто станет думать и искать хоть какие-то варианты избежать родовой мясорубки. Скорее уж попытается собрать всех союзников — а то и нырнуть под крылышко таинственному благодетелю. И тогда…

Тот, кто заварил всю эту кашу, явно умел просчитывать наперед. И перестраховывался.

— Если бы этот человек, — Я указал рукой на труп, — добился своего… Похоже, кому-то мертвой вы куда нужнее, чем живой.