«Штаб» охраняли. Небольшими силами и не слишком усердно — но все-таки охраняли. Пробираясь в тени здания, я едва не наткнулся на патруль из троих вооруженных человек — но они вышли к центру небольшой площади, а потом свернули к ресторану.

Так себе безопасники — даже без собак. Может быть, где-то наверху, под самой крышей напротив и сидел какой-нибудь снайпер, уже давно заметивший крадущуюся в полумраке тень… но никто не стрелял, не кричал и не бежал в мою сторону. Напротив — вокруг было подозрительно тихо.

Слишком тихо и безлюдно для такого места.

И по мере того, как я приближался к своей цели, странное ощущение… нет, не банальной ловушки — какой-то другой, более замороченной подставы — только усиливалось. Охрана во дворе дома Воронцовых была — но, похоже, только со стороны набережной. Сквозь прутья решетки я разглядел несколько машин у раскрытых ворот и где-то дюжину человек. Среди них наверняка были и Одаренные, но прощупывать я не решился: кто-нибудь наверняка мог оказаться достаточно внимательным и осторожным, чтобы почуять присутствие чужака.

Не могла же княгиня Воронцова отрядить в дозор одних только раздолбаев и неумех?

Хотя… Пока все шло как-то слишком гладко. Охранное заклятье — послабее даже, чем на сейфе у Андрея Георгиевича — я вскрыл где-то за полминуты. На саму решетку ушло и того меньше. Вырезав Кладенцом один прут, я осторожно отставил железку в сторону и протиснулся в щель. На мое счастье, этот угол двора почти не освещался — иначе кто-нибудь бы непременно увидел, как я скользнул к дому и двинулся дальше вдоль стены, стараясь не мелькать под окнами, в которых горел свет.

Их было не так уж много — половина, если не треть. Большая часть дома Воронцовых будто погрузилась в сон, и я так и не увидел ничего похожего на суету, которую дед с Андреем Георгиевичем развели на Мойке. Ни шума, ни телефонных звонков, ни людей, снующих туда-сюда — ничего. Даже охранники у въезда выглядели какими-то… нет, не сонными — скорее просто бестолковыми. Обстоятельства определенно складывались в мою пользу.

А вот везение все-таки закончилось.

Дверь в паре шагов впереди скрипнула, и прямо мне навстречу вышел невысокий парнишка лет пятнадцати. Слишком мелкий для охранника — кто-то из прислуги.

Безопасники редко носят с собой вместо оружия кипу тряпья… и любой из них на месте пацана тут же принялся бы орать на весь двор вместо того, чтобы стоять и хлопать глазами.

Секунды промедления хватило, чтобы я успел без единого звука припереть парня к стене и зажать ему рот рукой. Тот дернулся, выронил свои тряпки — похоже, белье, которое он наверняка тащил в прачечную — и замычал.

— А ну тихо! — Я упер во вспотевший от страха лоб дуло «нагана». — Жить хочешь?

Повезло — парнишка попался смышленый: тут же перестал дергаться и рычать, а через несколько мгновений осторожно мотнул головой книзу. И еще раз.

Жить он определенно хотел.

— Княгиня дома? — Я указал стволом на дверь. — Здесь?

Короткий кивок.

— Внутри есть охрана?

Еще один.

— Много? — Я огляделся по сторонам и чуть ослабил хватку. — Где покои княгини?

— На втором этаже. — Прошептал дрожащим голосом мой пленник. — Ее сиятельство там, а больше никого нет… Все внизу! Дяденька, пожалуйста…

— Сам ты дяденька, — буркнул я, размахиваясь.

Не знаю, что бы я стал делать, попадись на его месте ребенок или женщина. Парнишка даже не попытался прикрыться или увернуться, и рукоятка «нагана» ударила точно в висок. Тело в моих руках обмякло и опустилось на землю тяжелым кулем.