Коринаам явно встревожился. Очертания его тела на мгновение стали нечеткими и задрожали по краям, что всегда служило признаком крайней обеспокоенности метаморфа.

– Сейчас неподходящий момент, чтобы сообщить ему об этом. Это его только собьет с толку, а может, и разгневает – как раз теперь, когда все так гладко началось. У нас будет масса возможностей уладить это недоразумение позже.

– А я говорю – сейчас же, а не позже. Он должен понять, что произошла ошибка, что я всего лишь посланец короналя, а не сам корональ. Это приказ, Коринаам. Я хочу, чтобы ты совершенно ясно объяснил ему, что…

Но тут король Тойкелла снова заговорил. Метаморф настойчивым жестом призвал Харпириаса к молчанию, и Харпириас подчинился.

К собственному раздражению, он опять откусил кусок мяса, даже не заметив этого.

Харпириас мрачно подумал, что полностью находится во власти метаморфа: не имея возможности самостоятельно вести переговоры с королем Тойкеллой, он вынужден на каждом шагу полагаться на своего переводчика.

Коринаам имел полную свободу действий, он мог говорить королю все, что заблагорассудится, и Харпириас никогда не узнает правду о том, что именно он сказал. Это могло стать большой проблемой. И уже, собственно говоря, стало.

Тойкелла снова выжидающе замолчал.

Метаморф бросил взгляд в сторону Харпириаса.

– Король заявил, что очень доволен вашим приездом, – перевел он.

– Прекрасно. Спроси у него, пожалуйста, здоровы ли заложники.

– И снова, принц, должен просить вас проявить терпение. Еще не настал момент задавать этот вопрос.

Харпириаса охватил новый приступ ярости.

– Кто из нас посол – я или ты, Коринаам?

– Насчет этого не может быть никаких сомнений, принц, – склонившись в раболепном поклоне, ответил метаморф.

– Но тем не менее, как мне кажется, ты оставляешь за собой право принимать окончательное решение о том, что мне позволено говорить, а что – нет. В этом случае я вынужден настаивать. Узнать о состоянии заложников – вопрос первостепенной…

– Мы должны исходить из предположения, что заложники в отличном состоянии, принц, – без запинки ответил Коринаам. – Но задавать о них вопросы в данный момент было бы не правильно и преждевременно. Хуже того – это было бы невежливо.

– Невежливо? Этот голый варвар сидит тут на троне из костей, жует кусок практически сырого мяса и заставляет меня делать то же самое, а ты говоришь мне, что нам следует заботиться о соблюдении вежливости по отношению к нему?

– Вежливость всегда полезна в таких делах, – заметил Коринаам, елейно улыбаясь Харпириасу – И терпение тоже. Умоляю вас, принц, серьезно отнестись к моим советам. Я знаю этих людей. А вы – нет.

Вполне справедливо, подумал Харпириас.

В любом случае, продолжать беседу с королем уже не представлялось возможным, так как Тойкелла сошел с трона и поразительно громким голосом выкрикивал приказы своим многочисленным придворным.

– Что он говорит? – спросил Харпириас метаморфа.

– Что нас следует отвести в приготовленное для нас помещение, чтобы мы могли отдохнуть несколько часов после долгого и трудного путешествия.

Сегодня вечером в нашу честь устроят большой пир. В лучших традициях отинорского гостеприимства.

– Могу себе представить, – уныло вздохнул Харпириас.

Король отиноров разместил гостей в дюжине комнат низкого, вытянутого ледяного дома на противоположном от королевского дворца конце деревни.

Скандары Харпириаса вынуждены были набиться по трое‑четверо в одну комнату, хотя таким массивным существам это было непросто; две комнаты заняли четверо его гэйрогов, которые предпочитали держаться вместе; только Харпириасу и Коринааму была предоставлена роскошь жить в отдельных комнатах.