Внутри еще одного помещения, в котором стояли штабеля деревянных ящиков, пахло пылью и ладаном; Харпириас приподнял крышку одного из ящиков и увидел высушенные человеческие черепа, старые, пожелтевшие и уже рассыпающиеся.

Он спросил об этом Ивлу Йевикеник.

– Очень священное место, – сказала она. – Ты больше не должен туда ходить.

Чьи это были черепа? Прежних королей?

Умерших жрецов? Побежденных врагов? Харпириас понял, что, вероятно, никогда этого не узнает. Но какое это имело значение? Он приехал сюда не для того, чтобы проводить антропологическое исследование народа, а только вырвать из их рук кучку злосчастных охотников за окаменелостями.

Возможно, это ему так и не удастся, поскольку на третий день отсутствия Коринаама начался еще один небольшой снегопад. Теперь Харпириас был убежден, что метаморф погиб где‑то высоко в горах. Его тело лежит под снежным покровом и, по всей вероятности, никогда не будет найдено.

И очень может статься, размышлял Харпириас, что он проведет остаток своих дней в этой жалкой, скованной льдом деревушке на самом краю света, будет питаться обугленными кореньями и полусырым мясом. Возможно, черепа в тех ящиках принадлежали предыдущим полномочным послам из внешнего мира, и его собственному черепу суждено очень скоро покоиться среди них.

Ему казалось, что эти часы безделья будут тянуться вечно. Он чувствовал себя пленником, одним из тех несчастных усохших людей в ледяной пещере, высоко в стене ущелья. Ночью, лежа в объятиях Ивлы Йевикеник, он молился, чтобы ему приснился какой‑нибудь обнадеживающий сон. Если бы только благословенная Хозяйка Острова Сна, чей дух по ночам парит над миром, принося долгожданный покой и облегчая участь обремененных заботами, милостиво послала ему сон, который успокоил бы его душу!

Но Харпириас не получил знака ее нежной милости. Весьма вероятно, что ледяное царство отиноров находится за пределами досягаемости даже для

Повелительницы Снов.

14

Вечером четвертого дня со времени исчезновения Коринаама Харпириас дремал в одиночестве в своей комнате, когда ему сообщили, что метаморф наконец‑то вернулся.

– Приведи его ко мне, – велел он Эскенацо Марабауду.

После своей вылазки Коринаам выглядел бледным и измученным. Его одежда испачкалась и порвалась, тонкие губы щелеобразного рта были крепко сжаты, веки распухли и почти полностью скрывали глаза. Он держался напряженно, испуганно, словно подумывал о том, не произвести ли трансформацию и в каком‑либо другом облике удрать отсюда. Харпириас представил себе, как Коринаам внезапно превращается в длинную змееподобную ленту и быстро выскальзывает из комнаты, а он безуспешно пытается его схватить.

– Хотите, чтобы я остался? – спросил скандар. Вероятно, ему тоже пришло в голову нечто подобное.

Харпириас кивнул и холодно обратился к Коринааму:

– Где ты был?

Коринаам помедлил с ответом.

– Предпринял небольшую разведку, – в конце концов сказал он.

– Не помню, чтобы я давал тебе такое задание. И где же ты проводил эту разведку?

– Всюду. В окрестностях поселения.

– Поточнее, пожалуйста.

– Это было личное дело. – В голосе метаморфа послышались вызывающие нотки.

– Понимаю, – кивнул головой Харпириас. – И все же хочу знать подробности.

Он подал знак Эскенацо Марабауду.

– Держи его, пожалуйста. Я не хочу, чтобы он вдруг исчез.

Скандар, стоящий за спиной Коринаама, обхватил метаморфа обеими руками поперек груди. Коринаам задохнулся от изумления. Его глаза стали огромными и уставились на Харпириаса с неприкрытой ненавистью.

– Ну, – спокойно обратился к метаморфу Харпириас.