Время от времени о встрече с ними сообщал кто‑либо из тех метаморфов, которые, как и Коринаам, жили в Ни‑мойе или каком‑либо другом городе поблизости от Граничья Кинтора и зарабатывали на жизнь, нанимаясь проводниками охотничьих или исследовательских экспедиций, рискующих углубиться в северные территории. Однако ни одна из этих встреч не внесла ясности. Даже проводники‑метаморфы не могли с уверенностью утверждать, что они видели – всегда на большом расстоянии и очень короткое мгновение – именно себе подобных.

До нынешнего случая.

– У меня не осталось сомнений, – сказал Коринаам. – У меня очень острое зрение, принц.

В тот день, когда мы их видели, я наблюдал, как они изменялись.

– И поэтому решил нанести им визит, не спросив разрешения. Почему?

– Они одной со мной крови, принц. Уже почти девять тысяч лет они живут в этих горах, ни разу не встретившись лицом к лицу с другими сородичами. Я хотел с ними поговорить.

– И что ты собирался им сказать?

– Что преследование прекратилось, что мы, пиуривары, получили свободу передвижения по Маджипуру, что они могут наконец покинуть свое укрытие среди снегов и льда. Разве так трудно понять это, принц?

– Ты мог бы, по крайней мере, рассказать мне о том, что собираешься сделать. И спросить у меня разрешения.

– Вы бы никогда его не дали.

Этот ответ застал Харпириаса врасплох.

– Почему ты так говоришь?

– Потому, – ровным голосом ответил Коринаам, – что я – пиуривар, и это дело пиуриваров, и разве для вас оно имеет хоть малейшее значение, принц? Вы бы сказали, что мне нельзя покидать поселение, потому что вы нуждаетесь во мне в качестве переводчика. Вы бы сказали мне, что я могу самостоятельно вернуться сюда, в горы, в другой раз и тогда уже искать своих сородичей. Разве я не прав, принц?

Харпириаса смущал непримиримый взгляд метаморфа. Он не сразу нашелся что ответить.

– Возможно, ты прав, – наконец произнес он. – Но даже если и так, все равно тебе не следовало уходить, не оставив никакой записки о том, куда ты направился. Что бы мы делали, если бы ты погиб там, в горах?

– Я не собирался погибать там.

– Подъем туда труден, тропа опасна. Пока тебя не было, разразился буран. Не сильный, но вдруг начался бы такой, как тот, во время которого мы ехали через перевал Сестер‑Близнецов? Ты же не бессмертен, Коринаам.

– Я знаю, как о себе позаботиться в этих горах. Как видите, я вернулся всего лишь слегка помятым.

– Да. Действительно.

Коринаам не ответил. Он продолжал смотреть на Харпириаса с неприкрытой враждебностью.

Ситуация становилась очень неловкой. Каким‑то образом Коринаам одержал верх в этом споре, хотя Харпириас так и не понял, когда же это произошло. Ему было стыдно, что он счел необходимым прибегнуть к выкручиванию рук, чтобы заставить метаморфа говорить.

– Ну? Тебе удалось поговорить с этими давно потерянными родственниками? – после неловкой паузы вновь заговорил он.

– Не совсем.

– Как тебя понимать?

– Я с ними говорил, – сказал Коринаам. – А они со мной – нет.

– Так. Значит, ты говорил, а они нет? Ты хочешь сказать, что не нашел с ними общего языка?

– В сущности, так и было. Нужно ли нам продолжать этот разговор, принц? – Тон Коринаама был напряженным и резким.

– Да. Нужно. Я хочу точно знать, что произошло между тобой и этими людьми.

– Я вам уже рассказал. Два дня я их искал, потом нашел их стоянку в ущелье, в противоположном конце от того места, где я находился.