Цви крепко ухватил женщину за плечо и рывком развернул к себе.

— Что… — гневно начала она и вдруг осеклась подалась назад и испуг проступил на ее лице, — Приносят — ставят, не нанималась я следить… — пробормотала она, но ее голос явственно дрогнул и она окончательно стушевалась под упершимся в нее взглядом Цви, — Ну — минут двадцать назад, ну — может, десять… Да не помню я, чего вырячился, бандюга! — от страха снова срываясь на визг, закричала она.

Словно в ответ на этот крик, дверь кухни с треском отлетела в сторону и внутрь ворвалась парочка охранников. По азартному выражению на их лицах было ясно: заскучавшие в тишине и респектабельности дорогого ресторана парни искренне рады хоть какому намеку на шум и скандал, и готовы хватать и держать хоть кого, лишь бы не сидеть без дела. Угрожающе поигрывая мышцами, охранники двинулись к Цви и тут же скисли — засекли черно-белого мэтра, заискивающе заглядывающего предполагаемому хулигану в глаза. Парни сбились с шага, растерянно затоптались…

— Может, няня мальчика на прогулку вывела? Свежим воздухом подышать… — с робкой надеждой косясь на Цви — вдруг тот согласиться? — предположил мэтр.

Цви лишь раздраженно покачал головой, потом на мгновение замер, что-то обдумывая, выхватил мобилку и быстро затарахтел в нее на незнакомом Эле языке, кажется, на иврите.

Эля почувствовала досаду — зря она отказывалась от курсов иврита, даже бесплатных, высокомерно заявляя, что при английском и немецком, как-нибудь и без «языка предков» обойдется.

— Через служебный выход никто не проходил. — выслушав ответ, сообщил Цви, — Через главный? — спросил он мэтра.

— Что — через главный? — похоже, мэтр все никак не мог очухаться.

Цви поглядел на него. В отличии от посудомойки, метрдотель не испугался. Но зато как-то очень быстро взял себя в руки и едва не срываясь на бег, кинулся вглубь ресторана. За ним, слаженно топоча, ринулись охранники вместе с Цви и Элей. Спешащую со всех ног Элю вертело между здоровенными плечистыми мужиками, бросая от одного к другому.

Группа на рысях ворвалась в небольшую комнату. Сидящий там человек вороватым движением кинул под пульт глянцевый журнал и с преувеличенным вниманием уставился в заполнявшие всю стену черно-белые экраны.

— Ребенок был? — отрывисто рявкнул мэтр ему в спину.

Человек обернулся и поглядел на метрдотеля с легким недоумением:

— Почему — был? У меня и есть! Двое: Сашенька и Машенька…

— Идиот! — взревел метрдотель, — Кому интересны твои дети! Через главный вход ребенок выходил?

— Как это кому — мне интересны, — возмущенно пробормотал охранник, и добавил, — Никто за последний час не выходил, я смотрел.

— Вижу я, куда ты смотрел! — проревел мэтр, подфутболивая торчащий из-под пульта журнал.

Тот взлетел, шелестя глянцевыми страницами, и плюхнулся, явив столь выразительное фото двух совсем юных девчушек, что Эля испытала серьезное беспокойство за судьбу неизвестных ей Сашеньки и Машеньки.

— Журнальчики разглядываем? — разъяренным котом зашипел мэтр и подскочив к своему служащему, сгреб его за воротник, — Вот куда ты должен смотреть, вот! — тыча пальцем в экран, на котором детишки в игровой продолжали благостно тиранить полуживого кролика, орал он, — Где еще один, а? Где Наташка? Куда эта дура его повела? — встряхивая подчиненного в такт словам, вопрошал мэтр.

— Запись посмотрите, — сказал Цви тихим, очень спокойным тоном, от которого мэтр мгновенно почувствовал себя жалким истериком, не справляющимся со своими обязанностями, — И охраннику на вход позвоните, проверьте.