– Доктор Форестер! – изумленный, он понял, что детский голос звучит наяву. – Теперь вы согласны пойти со мной?

Наконец он увидел ее. Джейн Картер! Девочка робко выползала из‑под высокой кровати, не в силах оторвать взгляд от лежащего на полу гуманоида. В комнате было довольно тепло, да и Джейн куталась в шерстяное пальто, которое было ей слишком велико – и все‑таки дрожала. Те голые коленки и ступни посинели от холода.

Форестер ответил на ее застенчивую улыбку легким смешком:

– Хэй, Джейн Картер! Привет! Что случилось с гуманоидом?

– Я остановила его.

Форестер молча изучал ее испуганное лицо, затем повернулся к лежащей на полу машине. Изумление и недоверие звучали в его голосе:

– Но как тебе это удалось?

Она немного отступила от андроида.

– Так, как учил мистер Уайт. Вы просто по‑особенному смотрите, как он мне объяснил, на маленькую белую горошину в голове гуманоида. Эта горошина – калий, – она произнесла это слово так, словно пробовала его на вкус. – Просто вот так смотрите на нее, и калий взрывается.

Форестер не видел никакой горошины калия или чего‑то подобного внутри покрытой пластиком головы убитой машины, но одобрительно кивнул. Он вспомнил о нестабильном изотопе калия и похвальбе Марка Уайта, что его голодная бродяжка научилась взрывать атомы калия‑40 одной лишь силой мысли.

– Пожалуйста, пойдемте со мной! Ведь теперь вы не откажетесь помочь нам?

Глядя в ее огромные черные глаза, такие умоляющие, видя расширившиеся от страха и надежды зрачки, Форестер слушал ее, не до конца понимая значение слов. У него звенело в ушах, и доктор никак не мог справиться с бившей его дрожью. В человеческом теле тоже есть роковое количество радиоактивного изотопа, припомнил он. Если этот удивительный ребенок может остановить гуманоида, просто посмотрев «по‑особенному», то таким же образом можно убить и человека.

– Пожалуйста, идемте со мной!

Наконец до него дошел смысл ее слов, и доктор вспомнил старые сказки о так называемом дурном глазе – очень может быть, что в древности рождались люди, способные сделать то же, что и Джейн. Волна надежды затопила Форестера и разбила цепи кошмара, происходившего наяву. Он радостно улыбнулся девочке и прошептал:

– Я готов. Куда мы должны идти?

Он вылез из кровати, с трудом распутав кокон одеяла – забавная фигура в длинной голубой ночной рубашке – и снова посмотрел на неподвижного гуманоида. Узкое красивое лицо сохраняло неизменное выражение абсолютной благожелательности, только теперь стальные глаза потускнели, и тоненькая струйка серого дыма поднималась из черных ноздрей машины.

Дрожа от возбуждения, доктор схватил тоненькую ручку Джейн и отвел ее подальше от кровати.

– Надо побыстрее убраться отсюда! Он все еще опасен из‑за вторичной радиоактивности. Эти лучи нельзя увидеть, но они могут повредить нам, – хрипло пробормотал доктор.

Он осмотрел комнату в поисках выхода, моргая слезящимися глазами и кашляя от горьковатого дыма, наверняка радиоактивного, который поднялся от небольшого атомного взрыва. Скользящие двери и огромное окно защищались от вскрытия невидимыми родомагнитными механизмами, значит, надо было искать другой выход. Хотя… Он не успел додумать мысль до конца, вздрогнув от неожиданного прикосновения холодной руки. Вопрошающе глядя на девочку, доктор услышал ее тихий голос:

– Мистер Уайт говорит, что мы должны идти скорее, потому что эти черные штуки уже знают, что одна из них сломалась, и скоро придут сюда разбираться, в чем дело.