…его выбросило из тонкого мира, как из поезда на полном ходу. Жрец повалился назад, на ковер, как и рассчитывал, но все прежние головокружения показались шуткой по сравнению с тем, что накатило сейчас: Ксе съехал в снег. Он перевернулся лицом вниз, утыкаясь лбом в холодное, тающее, и на миг стало легче… потом мучительная тошнота скрутила внутренности, желудок подкатил к горлу, Ксе вырвало и рвало до тех пор, пока внутри не закончилась даже желчь, и судороги не стали сухими. Поглощенный мукой, он корчился, суча ногами; он угодил бы ими в костер, если бы тот не угас - мгновенно, точно накрытый гигантской ладонью.

    С трудом дыша, Ксе поднял голову. Поискал вслепую горсть чистого снега, провел по лицу.

    И услышал.

    -  Прошу прощения, - мягко, ровно сказал смутно знакомый голос; он шел откуда-то из поднебесья, отражался эхом со всех сторон, и, казалось, перемешивался с воздухом. - Все вы оказались здесь по ошибке. Пожалуйста, не беспокойтесь.

    Ксе подавился желчью, и сквозь мучительный спазматический кашель услышал последние слова Координатора:

    -  Вас скоро не станет.

    Сильные руки куда-то тащили Ксе, пихали его и тормошили; головная боль, потерявшаяся во мгле обморока, вернулась, и жрец застонал.

    -  Ксе! - взвыл над ухом Жень, чуть не плача, - ну Ксе! Ну что ты… что с тобой… ну пожалуйста, проснись…

    Жреца разобрал смех, но его снова перебило кашлем; вялым движением Ксе вывернулся из рук Женя, сел на снег. Вокруг было, о радость, чисто, и Ксе смог умыться.

    -  Что? - хрипло выдохнул он, поднимая глаза на перепуганного божонка.

    -  Тут… тут они ! - прошептал Жень, сунувшись к самому лицу Ксе, так что тому пришлось легонько толкнуть пацаненка в грудь.

    -  Кто? Те, кто был… тогда?

    -  Хуже! - в ухо ему сказал Жень, тревожно сопя. - Вообще - они! Все! Понимаешь… понимаешь…

    Его одолевал страх, близкий к панике, и как ни был Ксе сейчас измучен, равнодушен ко всему, кроме головной боли, но даже он заражался от мальчишки этим страхом.

    -  Что?

    -  Я правду говорил! - громко, обиженно сказал Жень. Ксе поморщился, и божонок предупредительно понизил голос: - Я действительно сейчас могу Великого Пса отогнать, - жарко зашептал он. - Но тут… тут что-то такое… я даже не знаю, как такое называется! Такого не бывает, Ксе, понимаешь, вообще в принципе не может быть! Они… вообще - все!

    -  Ох, - сказал жрец. Жень был чрезвычайно современный бог. Ксе и в лучшие-то времена иной раз с трудом понимал сказанное подростком на его оригинальном диалекте, а сейчас, больной и разбитый, просто не имел сил вдумываться в слова.

    -  Ксе, - почти всхлипнул Жень, - что же делать? Ксе! Они же убьют!..

    Тот снова вздохнул, приложив к векам онемевшие от холода пальцы.

    -  А то сам не догадываешься, - сказал ворчливо.

    Жень засопел.

    -  Даниль нас пошлет, - мрачно предрек он.

    Ксе покачал головой и скривился от приступа боли.

    -  Перетерпим как-нибудь, - сказал он. - Пусть сначала пошлет, а потом поможет. Жень, я не вижу ничего и мобильник, кажется, потерял, позвони ему…

    Тот, хлюпая носом, послушно зашарил по карманам. Ксе поднял лицо, щурясь. Восток уже просветлел, и жрец недоуменно спросил себя, сколько же прошло времени, пока он наблюдал схватку в тонком мире - семь часов, восемь? Казалось, не более получаса.