Вахтенная бабушка, стерегшая на проходной журналы и ключи от аудиторий, была существом искусственным; написал ее программу Андрей Анатольевич, и малая эта мелочь вышла из его рук такой обаятельной, что и всего МГИТТ уже нельзя было представить без вахтенной бабушки. Она день-деньской развлекалась вязанием разных вещей, а довязав, дарила тем, кто казался ей наиболее симпатичным. Ажурную черную шаль Вороны, славную тем, что Ворона все время ее роняла, связала именно она, а сам Ларионов носил бабушкин шарф.

    -  Бабмаш! - успел выдохнуть Сергиевский, когда затрезвонил мобильник.

    Даниль ничуть не удивился, услышав Женя. Контактерская интуиция делала свое дело, он ждал того, что должно было случиться, и оно случалось.

    -  Что, Данечка? - удивилась Бабмаш, щелкая спицами.

    -  Сейчас, - отрезал Сергиевский в трубку. - Через пять минут, - и обернулся к программе.

    -  Бабмаш, вы случайно не знаете, где Лаунхоффер?

    -  Эрик Юрьевич пошел с собакой гулять, - важно отвечала она, не поднимая глаз от вязанья.

    -  С какой собакой? - прошептал Даниль недоуменно, а потом крикнул, сунувшись в окно вахты к испуганной бабушке: - Куда пошел? Куда пошел?!

    -  Откуда ж мне знать-то… - пролепетала та, но аспирант уже исчез - как не было.

    Присутствия собаки не ощущалось, но проблем хватало и без Великого Пса.

    Даниль смотрел и не верил своим глазам; жуть и восторг мешались в душе. В небе над заснеженным полем неторопливо, сегмент за сегментом, собиралась высшая система.

    Адский зверинец.

    Точно детали конструктора, программы встраивались одна в другую, объединялись, обретая в своем единстве новые функции, включались в работу… До конца разобраться в предназначении каждой из них Даниль не мог и тогда, когда они действовали по отдельности, а сейчас вовсе терялся, пытаясь понять, чем станет зверинец, когда закончится интеграция, и для чего он в конечном итоге проектировался. Но как бы то ни было, Сергиевский оставался специалистом, и великолепие замысла завораживало его, несмотря на опасность.

    -  Даниль!

    Аспирант вздрогнул.

    Перед ним стоял божонок Жень и неотрывно, как снайпер, пялился вытаращенными голубыми глазами. Жрец Ксе, выглядевший измученным и больным, сидел на снегу поодаль и, кажется, ни на что не реагировал.

    -  Что? - спросил Даниль. - Что тут за нафиг творится?

    Жень моргнул и напрягся.

    -  Координатор, - сказал он паническим полушепотом. - Он пришел и сказал, что мы тут все по ошибке и скоро нас не станет.

    Сергиевский молча выругался и отвел взгляд. Сигарета погасла, пришлось выбросить ее и запалить новую. Все вышло так, как он и предполагал: разрозненные сведения, точно программы Лаунхоффера, складывались в единую систему, и была эта система ничуть не симпатичней зверинца. «Формат диск Це», - подумал Даниль; ему стало тошно, как никогда. Эрик Юрьевич поставил какой-то эксперимент, эксперимент закончился неудачно, теперь Ящер собирается исправить его последствия. Уже активирована система контроля; скоро в нее встроится Великий Пес, точная копия стихии уничтожения, и формат будет комплит… На миг расклад стал понятным; но стоило вдуматься, и он оказывался слишком уж понятным, слишком простым для Ящера. Осознав это, Даниль вспомнил, что говорила Ворона после той памятной операции: стфари - не причина и не следствие инцидента, они всего лишь побочный эффект. Тогда что есть причина? Следствие?.