«А кармические структуры аналогичны ДНК», - вспомнил Сергиевский. Высокие размышления посетили его не потому, что аспирант Ящера сильно впечатлился давно знакомой картиной, а потому, что на втором курсе ему фантастически повезло: вместо Казимеж начала физики тонкого мира им читала Воронецкая. Такие вещи много значат в судьбе.

    Ворона - это вообще часть судьбы. Одна из лучших частей. В нее Даниль был бы и правда не прочь влюбиться, невзирая на разницу в возрасте. Она была неописуемо милая тетка.

    …Тонкие тела двух аспирантов не принимали естественной формы; Аня вначале стала ярким золотым контуром посреди сиренево-серого вихря, а потом превратилась практически в саму себя. Даниль помахал ей рукой и пальцами зачесал назад волосы: странноватое и приятное было ощущение - прикасаться к ненастоящей плоти.

    -  Куда пойдем? - с улыбкой спросил он, когда Аннаэр подошла; марку Мрачной Девочки она держала по-прежнему, но вид все-таки имела довольный.

    -  К институту, конечно, - строго сообщила та. - Только…

    -  Что?

    -  Давай полетим, - и смутилась. - Я летать очень люблю.

    -  А почему же по крышам не любишь? - удивился Даниль.

    -  А что в них хорошего, в крышах? - Аня запрокинула голову, прищурившись туда, где, словно медленные молнии, свивались мысли великого стихийного бога, и прошептала: - Я люблю - небо…

    Он хотел взять ее за руку, но Аннаэр слишком хорошо контролировала остаточную память; она не пыталась летать как птица и летала как человек - полностью расслабившись, уронив руки вдоль тела и управляя движением с помощью одного разума.

    Даниль вздохнул иллюзорными легкими.

    В тонком мире не было зданий - лишь измененные формы Матьземли. Не было деревьев - только мыслящее тело ее дочери, стихийного божества растительности. Это был мир душ, разумов и сознаний, и все же найти в нем здание МГИТТ, равно как и любого другого Института тонкого тела в другой стране, не составляло труда.

    Там прекращалась аналогия.

    В природе не было аналогии тому, кем становились человеческие существа, полностью овладевшие собственными возможностями.

    Они поднялись над крышами; стало светлей и легче. Внизу едва колыхался лик Матьземли, прозрачные облака аур живых существ наполняли пространство и перемещались, напоминая течения в океане. Неботец сиял в вышине.

    -  Ань, - сказал Даниль, оглядевшись, - а ты не знаешь, что это там такое?

    -  Где?

    -  Вон. Ну видишь? Нестабильность локальная в стихии, на карусель по модели смахивает…

    Аннаэр открыла глаза.

    -  Я вижу, что Эрика Юрьевича самолет уже приземлился. - В ее голосе прозвучало невероятное облегчение. - Смотри! Да не там! На севере!

    Даниль, напротив, испытал необычайно острый облом и напряг. Эрдманн так и засветилась, а поскольку она находилась в чистой форме, то засветилась вполне зримо, и это внушало грусть: лететь рядом с лучистым солнцем, которое радовалось исключительно тому, что сейчас покажет научному руководителю свою диссертацию.

    Ящера действительно сложно было не заметить. Аура его даже в компактном состоянии перекрывала по мощи излучения любую другую. Даниль невольно задумался, чему же энергетически эквивалентна душа такого человека как Лаунхоффер, и сам испугался - кощунство какое-то получалось.